— Весна, — сказала я, глядя на капающие кристальными слезами сосульки.

— И новолуние, — отозвалась Донния с лукавой улыбкой. — Ньир скажет нам что-нибудь о будущем, вот увидишь.

Подземный источник Хранители из замка заключили в медные трубки и направили в специально устроенную около святилища каменную чашу. Похожая на половинку круглой ракушки посудина была устроена на коленях у мраморной девушки с длинными волосами, что напоминали морские волны.

— Духи воды выбрали служение лунной богине, — вспомнила я один из рассказов Доннии. — Но почему?

— Давным-давно водяные духи жили только в глубинах морей и озёр, никто не знал об их существовании. Первые эльфы научились строить лодки, рыбачить и вылавливать жемчуг, но духи были осторожны: они прятались на дне среди водорослей и камней, чтобы никто не смог заметить их. Однажды Ньир пожелала спуститься на землю по лунным лучам, обернулась прекрасной молодой эльфийкой и принялась разгуливать по берегу большого озера, чтобы посмотреть, как живут эльфы, её творения. Она склонилась над водой, но вместо собственного отражения увидела в озере таинственных существ, которые были так очарованы её красотой, что не успели спрятаться, а застыли в воде, раскачиваясь на волнах, — жрица провела рукой над источником, и легкая волна поднялась вслед за её движением, а затем рассыпалась пригоршней крупных сверкающих капель. — Они обучили Ньир магии воды, а она поделилась этим знанием с нами, смертными. С тех пор духи стали смелее, и их можно увидеть в лунные ночи у больших водоёмов, где они собираются, чтобы петь песни о вечной красоте богини.

— Как же мы увидим будущее, если сейчас светит яркое солнце? — спросила я, наблюдая, как стихия подчиняется хрупким пальцам эльфийки.

Донния сосредоточенно выплетала на поверхности воды какой-то замысловатый узор:

— Мы не всегда видим луну на небе, но это ведь не означает, что её там нет. И наш магический дар не зависит от времени суток. Но иногда наступает время, когда истина кажется… ближе, чем обычно.

Он начала читать заклинания, и я затихла, боясь помешать гаданию. Даже Матс, проводив дозорных до ворот и разыскав нас, подошёл к хозяйке тихо, осторожно переставляя толстые мохнатые лапы. Лучи солнца не могли упасть на скрытое в нише изваяние лунной богини, но мне всё мерещился свет, который отбрасывали руки юной жрицы. Он окутал её с ног до головы вместе с поднявшимися из воды мельчайшими каплями, и казалось, что в каменную чашу заглядывает не эльфийское создание четырнадцати лет, а один из духов воды со струящимися волосами цвета серебра. Наваждение растаяло так же неожиданно, как и появилось. Девочка встряхнулась, встряхнулся и её волк, и всё вернулось на свои места — яркий день, звуки со двора замка, шорох падающих капель, голоса.

— Я видела, — восторженно воскликнула Донния. — Мы встретимся с тобой вновь, но очень и очень нескоро. И всё-таки, это случится! И Ньир не оставит тебя, я видела её свет, он навсегда связан с твоей жизнью.

— Это правда, — сказала я, обнимая её, — до самой смерти я не забуду эльфов.

***

Каждый день я просыпалась с чувством, что это случится именно сегодня — звук медного рожка возвестит о прибытии Солнечных стражей, Хранители распахнут тяжёлые ворота, и меня выведут на площадь, чтобы обменять на эльфийского колдуна. Иногда я волей-неволей принималась думать о том, как живётся сейчас этому незнакомому магу в форте людей среди Солнечной стражи и постоянных косых взглядов. Люди из Ордена Инквизиции разрушили его дом, убили его жену, разлучили его с сыном, уничтожили лабораторию, библиотеку и всё, что было ему дорого — он должен был ненавидеть их. Но другие люди спасли его — и он должен был быть благодарен. Странная, разрывающая сердце пополам двойственность.

А я что же?.. В замке эльфов я впервые в жизни узнала, какой глубокой и интересной может быть жизнь. Я провела несколько месяцев, жадно поглощая знания эльфийских жрецов и волшебников, у меня появились близкие, настоящие друзья, я была любима… меня в буквальном смысле носили на руках. Но всё это с точки зрения людей считалось предательством по отношению к своему народу. Да уж. Будто сносить побои и драить заблёванные столы в «Усатом волке» было куда лучшим уделом для семнадцатилетней девушки.

Между тем, весна неминуемо приближалась. Трескучие морозы отступили, метели из снежной пыли закончились, им на смену пришли короткие влажные снегопады, когда из хлопьев можно было лепить снежки. Лохматый весёлый Матс обожал эту игру — мы бросали комки снега, и он мчался стремглав, намереваясь схватить их, а после разочарованно оглядывался на нас с обманутым видом, вилял хвостом, и всё начиналось заново. Изредка к нашей игре присоединялись молодые солдаты из Хранителей — юноши и девушки, но те всегда посматривали на меня с недоверием, словно я была не живым человеком, а творением некроманта. Мать Доннии и её верный охранник также не выказывали ко мне тёплых чувств, но чего уж там — тепла мне и без того хватало с головой.

У Гаэласа в библиотеке теперь царили порядок и чистота: все экспонаты и книги были разобраны и аккуратно стояли на полках в нишах, на стеллажах или были сложены в сундуки. В ларце на тяжёлом дубовом столе были приготовлены портальные камни и все необходимые эликсиры для путешествия в сумраке. Никаких других вещей из мира живых некромант взять с собой не мог, но он и не был к ним сильно привязан — я никогда не видела в его руках ни любимой статуэтки, ни посоха или жезла, которые обычно любили маги людей, ни записной книжки. Все свои наблюдения маг фиксировал в особом блокноте с магическими застёжками, но всегда убирал его в ящик стола и, судя по всему, не планировал брать с собой.

Мы по-прежнему засыпали и просыпались вместе, подолгу разговаривали перед сном и обменивались ласковыми поцелуями, но на всё это невесомой и невидимой паутинкой уже легла предстоящая разлука. Вместо страсти между нами была теперь неизбывная печаль, которую мы изо всех сил старались не расплескать друг на друга, чтобы не погрузиться в бездну тёмного отчаяния. В эти дни мы уже не были любовниками, но были кем-то вроде связанных общей тайной заговорщиков. И нашей тайной была эта зима — зима, которую я унесу в своём сердце на ту сторону Ничейного леса и буду хранить внутри до самого конца.