Пушки. И их до хрена.

Мое сердце колотится, когда я дрожащими руками вынимаю пистолет 22-го калибра. Я провожу большим пальцем по блестящему твердому металлу и сглатываю. Оглядываю остальные пистолеты — их не меньше двадцати.

Кто-то оставил их здесь. Это, без сомнения, случайность. Такой человек, как Димитрий, не оставил бы нечто подобное для кого-то вроде меня. Кто-то совершил ошибку, - ошибку, которая может спасти мне жизнь.

– За кого ты, бл*, себя принимаешь?

Я слышу голос Димитрия и быстро встаю, поворачиваясь с поднятым пистолетом. Это не совсем то, что я планировала сделать, но теперь, когда оружие в воздухе, а его глаза широко открыты, я понимаю, что, возможно, это был правильный выбор. У меня дрожат руки, но не потому, что я не могу стрелять из этого пистолета, а потому, что знаю, в кого целюсь.

– Собираешься застрелить меня?
– твердо произносит Димитрий.
– Почему? Потому что не можешь смириться с правдой?

– Ты сам, - выпаливаю я, - не можешь справиться с правдой.

– Твоя правда ничего для меня не значит, - рявкает он.

– Может быть, потому, что ты знаешь, что сам не прав?
– шепчу я.

– Если хочешь застрелить меня, Джессика, то стреляй, но прежде знай: я делаю то, что должен, чтобы вернуть себе достоинство. Его отняли у меня давно. Я не жду, что ты поймешь. Да и как ты можешь? Ты никогда не была нежеланным ребенком. Тебе никогда не приходилось бороться за свою жизнь. Ты никогда не переживала того, что перенес я. А пережил я это из-за него. Твои слова не изменят ничего, и ты знаешь это.

Моя рука подрагивает, губы трясутся.

– Так что если ты собираешься застрелить меня, то делай это и поторопись. У меня нет времени, чтобы тратить его на жалких маленьких девочек, притворяющихся, что умеют стрелять, и не имеющих ни малейшего понятия, каково это - жить в жестоком мире.

Я открываю рот, и слова вырываются до того, как успеваю их остановить.

– Я знаю, каково быть ненужным ребенком. Знаю, потому что мои родители умерли, когда мне было всего четыре года. Я осталась круглой сиротой. Меня прогоняли через систему усыновления до тех пор, пока однажды у меня не появилась постоянная семья. Мой приемный отец стал домогаться меня, когда мне было двенадцать. Я даже не была достаточно взрослой для моих первых гребаных месячных. Кстати, это единственное, ради чего я подошла к тебе сегодня. У меня месячные и мне нужна помощь, - я качаю головой, сдерживая слезы и отводя от него взгляд.
– К шестнадцати годам с меня было достаточно. Я спрятала нож под подушку. Когда он пришел… когда он был внутри меня, забирая мою невинность, я подняла нож и ударила его так много раз, что его лицо стало неузнаваемым. Я убила его. Я сбежала и оказалась на пристани. Хендрикс был там. Он спас меня от тюрьмы и от жестокого обращения. Так что человек, которого знаешь ты, и тот, которого знаю я, - два совершенно разных человека.

Он смотрит на меня и - о Боже!– это выражение на его лице.

Я прицеливаюсь и стреляю достаточно близко, чтобы пуля прошла рядом с его головой. Он вздрагивает, но не отводит взгляд.

– И если бы я хотела застрелить тебя, Димитрий, то сделала бы это. Легко. Это то, что делают жалкие девушки, когда застревают на пиратском корабле, потому что у них отняли жизнь и свободу, - я бросаю пистолет на палубу, разворачиваюсь и ухожу. Дойдя до двери, оборачиваюсь и тихо добавляю.
– Кстати, мое настоящее имя Блэр. Просто Блэр. Не слишком красивое имя и не особенное, но это единственное, оставшееся в моей жизни, что я могу назвать своим.

Я чувствую онемение во всем теле.

И в сердце.

~ * ГЛАВА 12 * ~

Джесс

Ненавижу плакать, это заставляет меня чувствовать себя слабой. А я давным-давно отказалась от всех слабостей, что у меня были. У меня нет на них времени, у меня есть время только здесь и сейчас. Я пытаюсь напомнить себе, что я лучше этого, смелее. Но это не срабатывает. Руки трясутся, губы подрагивают, и у меня месячные, которые, понятно, как глазурь на торте.

Доносится скрип двери. Не поднимаю взгляда.

Чего беспокоиться?

Слышу шаги, чувствую чье-то присутствие рядом с собой. Медленно поднимаю затуманенный слезами взгляд и вижу Димитрия, стоящего передо мной. Он держит пригоршню… тампонов? Если бы я не была так разбита, наверное, посмеялась бы над видом этого большого красивого мужчины с горстью розовых в цветочки тампонов. Он протягивает их мне. Я поднимаю руку, мои пальцы все еще дрожат. Забираю их у него с благодарностью.

– С-спасибо.

В его взгляде пустота, он выглядит таким… печальным.

Он кивает и отворачивается, направляясь к двери. Дойдя до нее, он оглядывается на меня через плечо. Он колеблется мгновение, его лицо становится напряженным от эмоций. Димитрий хочет что-то сказать, но явно сомневается, стоит ли. С глубоким вздохом проигравшего человека он, наконец, произносит:

– Я… я понятия не имел, что у тебя такая трудная жизнь, - тихо говорит он.
– Когда ты так собрана, так смела, признаться в том, что ты сломлена очень трудно. Я завидую твоей силе. Это то, чего мне не хватает.

Мои глаза наполняются слезами, и какое-то время он смотрит на это. Затем без слов отворачивается и уходит.

Разбивая мое сердце.

~ * ГЛАВА 13 * ~

Димитрий

В груди болит.

Чертовски болит.

Ощущение будто кто-то вскрыл грудь и разорвал сердце на тысячу крошечных кусочков. Все, до этого самого момента моей жизни, теперь будто смазалось. Я думал, что стал таким из-за случившегося со мной. А теперь узнал о Джесс, у которой тоже была жизнь не сахар. Но она сконцентрировалась на том, чтобы ее исправить и стать хорошим человеком.