— За что?

— Ты меня слышала?

— Но мам, я ей ничего не сделала! Это она таскала меня по коридору за волосы, чуть все не повыдергала!

— Повтори, что я сказала, — мамин голос наполнился истеричным звоном. Видать, Тэххи здорово насела на нее ночью.

— Извиниться, — проворчала Гвендолин, скрестив пальцы. — Я поняла.

— И перед братом тоже!

Это уже ни в какие ворота не лезло.

— Обязательно.

— И чтобы больше ни единой подобной выходки!

— Забери меня домой.

— Не раньше, чем через две недели! Надеюсь, это научит тебя считаться не только с собой.

Связь оборвалась.

Гвендолин резко села на кровати. Две недели — немыслимый срок. Убираться отсюда нужно было немедленно, пока тетушка спит.

Запихав в рюкзак скомканное постельное белье, Гвендолин расправила мятую джинсовую юбку, натянула на плечи куртку и отодвинула от двери шкаф. Часы на экране мобильного показывали половину девятого. Причесаться можно было и по дороге, а зубы чистить вообще не обязательно.

Стараясь не шуметь, она спустилась по скрипучим ступенькам в темную прихожую.

И вот тут ее ждал сюрприз. Входная дверь оказалась заперта на ключ.

Гвендолин подергала ручку что было силы — бесполезно. Огляделась в поисках ключа: для него наверняка приспособлен гвоздик на стене или полочка. Ну где-то ведь он должен быть? Пришлось обшарить весь коридор.

— Не трудись.

Гвендолин чуть не подпрыгнула от испуга. На верхней ступеньке лестницы стоял заспанный, растрепанный Дэнни в пижамных штанах и майке.

— Выпусти меня. Ты ведь знаешь, где ключ, — приказала Гвендолин, соображая, что взяла неверный тон. В нынешних обстоятельствах правильнее было увещевать, а не командовать.

— Я бы с удовольствием, да мама уехала и забрала его с собой, — ехидно отозвался кузен.

— Врешь.

— Больно надо! Мне теперь с тобой весь день торчать, не погуляешь даже.

Кажется, он говорил правду.

Однако Гвендолин сдаваться не собиралась. Она целенаправленно двинулась в гостиную и раздвинула парчовые портьеры. Сверху, с гардин, посыпалась пыль и дохлые мухи. Но ее ждало разочарование: высокие окна запирались крепкими чугунными решетками.

В отчаянии Гвендолин навестила кухню с кабинетом и толкнулась в дверцу черного хода — все кругом было заперто и зарешечено. Тетка замуровала ее с кузеном и испарилась!

— Нечестно! — воскликнула Гвендолин, в последний раз бессильно стукнув кулаком по двери запасного выхода.

— Ну, в моем распоряжении компьютер с приставкой, телевизор и сто двадцать кабельных каналов, — Дэнни пожал плечами и отправился в кухню.

Он надеялся, она станет клянчить что-нибудь из этого списка? Наивный. Впрочем, подкрепиться не мешало.

В холодильнике обнаружился вчерашний сырный салат. К салату кузен не притронулся, он достал из навесного шкафчика пакет чипсов и пачку сока. Радостно возвестил: «Тебе не осталось!» — и был таков. Когда его шаги стихли на лестнице, Гвендолин опустилась на стул, уперлась локтями в колени и спрятала лицо в ладонях. На плечи навалилось тяжелое, дурное оцепенение, какое случается при крайней растерянности. Не хотелось ни шевелиться, ни плакать — только надуться на весь белый свет и отомстить смертельной обидой всем и каждому, начиная с тетки и заканчивая мамой. Сидеть тут до вечера, умирая с голоду и подпитывая раздражение мыслями о том, что все бросили, никто не любит и вообще — теперь ей прямая дорога на помойку есть червяков.

Но тетку детской обидой не проймешь, а мама слишком далеко. И какой толк показывать оскорбленное самолюбие стенам? Можно ведь направить усилия в более плодотворное русло.

Борясь с досадой, Гвендолин дотянулась до навесного шкафчика. Здесь обнаружилось множество цветных имбирных пряников, целая куча пакетиков с сухой глазурью и семнадцать килограммов ржаной муки.

— Ого. Похоже, я в пряничном домике, — она нащупала выпечку посвежее. — Что ж, старушка-ведьма вернется не скоро. Пойдем-ка, Гензель, пороемся в колдовском арсенале.

Надкусив угощение, Гвендолин первым делом позвонила Кирстен и нажаловалась ей на свою горькую долю.

— Я собираюсь выбраться отсюда, как только тетка вернется, — сообщила она, жуя пряник. — Узнай, во сколько отправляется последний автобус, ладно?

— Восьмерка?

— Да.

— А если не отпустят? Вдруг она снова вцепится тебе в волосы или… наведет порчу?

— Не говори глупостей, никакая она не ведьма! Просто прикидывается, — Гвендолин с трудом проглотила жестковатый комок печеного теста. Водички бы или чаю, а то сухо и горло дерет. — Ты же не веришь во всю эту чепуху?