– Как ты, Мурочка?

– Ууууррр.

– Мурочка, тебе больно?

– Мне хорошо, - растягивая гласные, - мне тааааааак хорошо, ты почему не занимался со мной любовью три недели?

– Наказать хотел.

– И сколько бы ещё наказывал?

– Примерно неделю… да, ещё пять рабочих дней.

– Какая точность, большой дядя.

– Дядя не без странностей, Мурочка.

Он смотрел на блаженно улыбающуюся девушку, тушь немного размазалась, помада была стёрта о постельное бельё, волосы растрепались, а глаза сияли откровенной радостью и чем-то ещё. Возможно, уверенностью или любовью?..

– Мурочка, знаешь, я люблю тебя.

– Ох, большой дядя, я тоже тебя люблю, - она потянулась, чтобы обнять своего большого мужчину.

– Ты слышишь меня? Я тебе в любви признаюсь.

– Слышу, я тоже тебе признаюсь в любви…

– На самом деле люблю, - он вглядывался в черты молоденькой девушки перед ним. Слишком молоденький, слишком блондинки и слишком его.

– Может, встанешь на одно колено для пущей убедительности, - дразнила самую малость.

– Через пять рабочих дней.

– Да что будет через пять рабочий дней?
– она посмотрела на календарь.
– Никаких праздников.

– Предложение тебе буду делать, вот привезут кольца, и буду делать тебе предложение…

– Оооооооооо, я соглашусь, большой дядя.

– Правда?
– он выдохнул с облегчением.

– Конечно, я же люблю тебя, - так просто, словно она всю жизнь говорит это.

Через пять рабочих дней молодая блондинка оборвала телефон Ярослава с вопросом, привезли ли кольца, он, смеясь, отвечал, что ещё не заезжал в магазин.

Вечером, когда дети прыгали и скакали между ними, каждый требуя внимания, у Мурочки не было возможности уточнить, не передумал ли Ярослав. Но когда все улеглись спать, он всё-таки встал на одно колено и попросил руки и сердца девушки, а она, согласившись в восторге, гладила колечки, которые по какой-то нелепой примете нельзя надевать до свадьбы, и на утро, сразу после того, как отвезли детей в школу, они написали заявление, выбрав день свадьбы.

Проблема была одна, и она очень смущала молодую блондинку – ей решительно не понравился дворец бракосочетаний в этом городе, ведь когда она выбирала город, ей и в голову не пришло обратить на него внимание. Голубые стены и голуби сомнительных пропорций на стенах не внушали оптимизма Агате. А ведь она один раз выходила замуж, другого случая может и не представиться, вряд ли большой дядя пойдёт на это снова. Агата была уверена, что она практически извела мужчину своими расспросами о кольцах, и точно ли он собирается сделать ей предложение? Поначалу он честно отвечал, а потом закрывал ей рот поцелуем и любил её так, что у неё не оставалось никаких вопросов, не то чтобы она возражала…

– Что тебя беспокоит, Мурочка?

– Ты удивишься...

– Я женюсь на блондинке, у которой один сын негр, другой китаец, поверь, нет на свете того, что бы меня удивило.

– Мне не нравятся стены в этом загсе… вот.

– И всё? А где бы ты хотела расписаться?

– Какая разница, здесь ведь нет другого дворца бракосочетаний.

– Но всё-таки, если бы у тебя был выбор.

– На берегу моря… на нашем пляже.

– Значит, нас распишут на берегу моря, на нашем пляже.

– Кааааак?

– Как ты захочешь, Мурочка, как захочешь.

Агата ещё была в постели, Машенька накануне плохо спала, капризничала, и, услышав, как сквозь вату, истошное: «Маааамаааа», она в панике быстро одевалась, чтобы выбежать на крик. Было воскресенье, тёплый, почти летний день, и все были на улице. Выбежав, она быстро оценила ситуацию, увидев спокойно играющую в песочнице Машеньку, Арни, стоявшего к ней спиной, за зиму он сильно подрос, и Ярослава, который сидел на корточках и обнимал Лютика, все трое смотрели на белые шапки сирени, и Лютик повторял одно:

– Она переродилась, мама, она переродилась!

– Я рада, - Агата села рядом и сглотнула слёзы. Несмотря на то, что она почти не знала свою сестру, и куст был куплен заранее, непрошенный комок подкрадывался и душил своей безнадёжностью…

– Я же говорил! – только сейчас стало ясно, как отчаянно важно было маленькому мальчику, чтобы его мечта о перерождении сбылась.

– Ты умница, - она гладила чёрные волосы парнишки, - такой молодец.

Арни не сказал ничего, он не любил разговаривать о маме или о прошлой жизни, но когда Ярослав случайно нашёл несколько потёртых фотографий и увеличил их, по его взгляду было понятно, насколько он благодарен. Он повесил фотографии над столом и часто смотрел на них. Никто не трогал его в эти минуты.

Вдвоём с Лютиком они «взяли шефство» над кустом, огородив его красивой невысокой изгородью, иногда поливая из шланга, в особо жаркие дни, как сегодня.

Агата носилась по дому, снося всё на своём пути, она нервничала, всё было не так, как должно было быть. Ярослав несколько раз сталкивался со злющей девушкой и старался обойти её стороной. Сейчас нервная обстановка стала передаваться Машеньке, а за ней и Лютику, который ходил по двору и проверял, всё ли на месте.

– Мурочка, Мурочка, остановись, пожалуйста.