Э-эх, ребята, подумал Борис, да в такой темноте шагнул в сторону, и пропал. Он нагнулся, делая вид, что поправляет сапоги, и вдруг резко дёрнул на себя ноги рядом стоящего эсесовца. Тот вскрикнул от неожиданности и полетел на землю, но Борис уже исчез в темноте.

Выстрелов не последовало, полковник запретил стрелять. Пробежав несколько десятков метров, Борис остановился, хорошо бы взять «языка». Где же караульный? Раздался негромкий свист, это полковник созывал караульных. Ага, вот и он. Опытный разведчик не забыл свои навыки. Сейчас солдат перебросит автомат за плечо, идти с автоматом наизготовку по тёмному лесу трудно. Ну, пора. Борис прыгнул на эсесовца, который так и остался в круглой шапочке. Удар кулаком в висок, тело обмякло, автомат за плечи, шапочку в рот, вместо кляпа. Ремнём скрутить руки сзади и привести в чувство. Теперь можно двигаться.

Самое лучшее – это вернуться к дороге и пройти назад до блокпоста, который проезжали вчера, решил Борис. Это, по его прикидкам, километров пять. Что может сделать эсесовский оберст? Ему надо до рассвета выйти к линии разграничения и скрытно пересечь её. Когда посветлеет, лес будут прочёсывать, и у него не останется шансов.

Борис торопился, понимая, что оберст рвётся вперёд и использует для этого все средства. Вскоре он, ведя эсэсовца на ремне от портупеи, вышел к дороге и через час был уже около блокпоста.

– Стой, кто идёт?

Луч мощного фонаря осветил Бориса и человека в тюремной одежде со связанными руками.

– Свои.

– Какие ещё свои? Пароль.

– Пароля я не знаю, был в плену, веду «языка».

– Кто такой?

– Командир первого штурмового батальона…полка…дивизии капитан Шаталов.

– Подойди ближе капитан, оружие на землю, руки вверх.

Подскочили два бойца, обшарили Бориса и эсесовца, и повели обоих в караульное помещение.

Молоденький лейтенант, проверив документы Бориса, связался с кем-то по телефону:

– Товарищ майор, прошу проверить капитана Шаталова… да сейчас, он вышел на КПП с человеком в тюремной одежде. – Есть! – лейтенант положил трубку и сказал, ни к кому, не обращаясь:

– Подождём пятнадцать минут.

Борис сидел, молча, его никто ни о чём не спрашивал, и он приготовился к самому худшему. И оно, это худшее, не заставило себя ждать.

Длинный, тревожный звонок разорвал тишину, лейтенант снял трубку:

– Да, товарищ майор, понял, слушаю товарищ майор – до вашего приезда не допрашивать.

Он кивнул двум солдатам, показывая на Бориса:

– Связать, и этого тоже получше, – он ткнул пальцем в эсесовца.

Потом торжествующе произнёс, глядя Борису в глаза:

– Капитан Шаталов геройски погиб полтора месяца назад. А кто ты такой на самом деле и откуда у тебя эти документы выяснит утром СМЕРШ.

Борис почувствовал, как засосало под ложечкой:

– Лейтенант, нельзя ждать до утра, у меня очень важные сведения.

– Что, на тот свет раньше времени не терпится?

Борис взглянул в торжествующие глаза лейтенанта, который, наверное, гордился тем, что поймал шпиона. Такому бессмысленно что-либо доказывать. И вдруг горячая волна ярости и гнева подступила к горлу, он вскочил и заорал:

– Щенок, как ты смеешь так со мной разговаривать, да ты ещё за партой сидел, когда я этими руками фашистов глушил. Прошу связать меня с командиром дивизии – полковником Погодиным.

– А с генералом, командующим армией, тебя можно связать? – насмешливо кривясь, спросил лейтенант.

«Похоже, мальчишка и впрямь меня за шпиона принимает», пронеслось в голове у Бориса. Дело – швах, оберст может уйти.

– Да, можно связать с генералом, он меня лично знает, он мне орден и офицерские погоны на переднем крае вручил.

Как ни странно, но эти последние слова произвели на лейтенанта впечатление, он, скорее всего, и повоевать-то, как следует, не успел.

– Вас считают погибшим, – после некоторого молчания произнёс он.

– Да, считают, я остался с бойцами прикрывать прорыв батальона из окружения. Погибли все. А меня раненного, без сознания, взяли в плен. Да не это сейчас главное.

И Борис рассказал лейтенанту об эсесовцах в тюремной одежде, о спрятанных драгоценностях. Лейтенант смотрел на него совсем другими глазами, и даже обращаться стал на «вы».

Уже минут десять он крутил ручку телефона, пытаясь привести в чувство сонного телефониста. А тот изо всех сил старался отвязаться от назойливого лейтенанта:

– Да пойми ты, спит подполковник, не могу я его будить.

– Дело важное, не терпит отлагательств.

– Ну, до утра любое дело потерпит, командир, уже которую ночь не спит нормально.