– Юрий Андреевич, готово, – повторил грабитель.

Я всмотрелся в черные угольки глаз, подавшегося чуть вперед притаившегося человека, и вспомнил его. Под кустами прятался один из моих лучших учеников, фамилию я уже не помню, но его самоуверенный, не по годам дерзкий взгляд хорошо отпечатался в памяти. Парень схватывал теорию на лету, предлагал оригинальные решения, вот только с посещаемостью занятий у него были проблемы.

Шаги брата стали мягче, он ступил на траву, приближаясь к кустам. Теперь можно не опасаться нападения грабителя – в двух шагах полицейский. Я колебался. Одно мое слово – и на помощь, помимо брата, прибегут вооруженные патрульные, охраняющие банк. Преступнику не скрыться. Любопытно будет узнать, до чего докатился способный мальчишка. Сейчас он казался мне не пугающим, а беспомощным.

Одно мое слово… И его умоляющие глаза.

Я скомкал обожженные купюры и спрятал их в карман. Неожиданно для себя я вышел из-за кустов и перегородил дорогу брату.

– Я могу посмотреть, как отключают камеры.

– Иди, я сейчас.

– Вляпаешься, там собак выгуливают, – остановил я брата, усиленно очищая подошвы.

– Везде дерьмо. Ладно, в отдел, так и так, ехать. – Громов посмотрел через кусты, задумался и потянулся за телефоном. – Грабители могли через стройку убежать. Вызову собаку-ищейку.

– Пустая затея. Сам посмотри, земля влажная и ни одного следа.

– Точно. Ты голова, а грабители дебилы.

Громов сплюнул и потопал обратно к банку, я нагнал брата. Меня уязвило замечание брата об умственных способностях моего бывшего ученика.

– Почему сразу дебилы? Отключить камеру не каждый сможет, – допытывался я.

– Перестарались с газом, закачали больше чем нужно. Все купюры обожжены, только попробуют их сбыть, мы их сцапаем. Я не удивлюсь, если их тоже зацепило, и они обратятся в травмопункт.

В руке капитана затрезвонил мобильник. Звонил Петухов. Я отчетливо слышал сбивчивый доклад лейтенанта:

– Мы нашли белый фургон. Это техпомощь на дорогах. В машине два брата-близнеца по фамилии Носковы – толстый и тонкий.

– Петухов, ты слышишь, что говоришь? Близнецы должны быть похожи.

– Они эти, как их, двойняшки. Разные.

– Ты их обыскал?

– Денег при них нет, газового оборудования тоже, а на вид – придурки.

– Что говорят?

– Ехали мимо, услышали взрыв, приостановились, а потом решили смыться. Видели, как убегает человек в серой толстовке с капюшоном.

– Куда? К стройке?

– Нет в другую сторону. Грабитель побежал направо и свернул между домами.

– С этого и надо было начинать. Как он выглядел?

– Среднее телосложение, темные джинсы, рюкзак за спиной.

– Уже кое-что. Составь протокол, а я организую преследование. Потом объедешь травмопункты, грабитель мог пострадать от взрыва. Ты меня понял? Докладывай, если что.

Я с удивлением и затаенной гордостью наблюдал, как после команды Громова полицейские побежали в противоположную сторону от той, где прятался мой бывший ученик, ставший грабителем. А ведь это я его спас. Я продолжал нарушать законы, которые тупо соблюдал всю жизнь. Гонка – пустяк, я только что обманул полицейского и дал возможность уйти преступнику. И это сошло мне с рук!

Тягостные размышления о каверзных ударах судьбы долго не давали мне уснуть. Молодому раздолбаю удалось ускользнуть с украденными деньгами от десятка полицейских, а на мою законопослушную голову сыпется одно несчастье за другим. Почему мир так несправедлив? Я не нарушал законы, а он переступает через них. Да и братец туда же, слуга правопорядка готов пьяным садиться за руль ради собственной выгоды. Ему не столько нужно покарать преступников, сколько выслужиться. Каждый из них думает о себе, наплевав на общество и законы.

Я забылся только под утро, а когда очнулся, вдруг понял, что не обязан жить по прежним правилам. Моя жизнь висит на волоске. Я смертельно рискую, даже не выходя из дома. Сколько мне осталось? Я не уверен, что доживу до следующего года, тогда к чему осторожность и постепенность. Обычные мечты: через год мне прибавят зарплату, а через три повысят в должности, – вызывают слезы раздражения, а не затаенную радость. К чему планировать далекое будущее, если в любой момент может обрушиться черный занавес? Бац! Вот я есть – и вот меня нет. Страшно. Зато теперь я могу рисковать, ведь худшее со мной уже случилось.

Осознав свое безрадостное положение, я пришел к выводу, что должен действовать иначе.

Первым делом я перерыл не распакованные коробки в поисках старых компьютерных дисков. На однотипных зеркальных болванках сохранились размашистые пометки фломастером, смысл которых подзабылся. Не отрываясь от завтрака, я вставлял один за другим диски в ноутбук и проверял их содержимое.

Катя суетилась у плиты, раскладывая что-то по баночкам и пакетам. Вдруг все стихло, ее руки опустились, она замерла в растерянности и запричитала: