Прощаясь, ребята уходили один за другим. Дамир, лениво одевавшийся, оказался последним. Разогнувшись от кроссовок, он напрямую спросил:

– Яр сегодня позволил себе лишнее?

– Не хочу говорить об этом, - тихо, но упрямо сказала Таня.

– Я думал, ты с Никитой, - недоумённо сказал он и поднял брови: - Или это для отвода глаз?

– Я с Никитой!
– твёрдо сказала она.

Он усмехнулся, но наставить на признании не стал. Перешагнул порог, и в спину Таня ему сказала:

– Не дерись с Яром. Эта история закончена.

– Как пожелаете, - пожал он плечами, не оборачиваясь, и заторопился к ребятам, ждавшим его у лифта.

Дождавшись, когда двери лифта сойдутся, Таня закрыла входную дверь и вернулась к двойняшкам. Они продолжали забавляться, заставляя летать свои игрушки, но делали это с явной усталостью, и девушка напомнила, что пора готовиться ко сну. Засыпали-то они обычно в девять вечера, привыкнув к домашнему расписанию. Пока бегали в ванную комнату, пока переодевались в пижамки, Таня отнесла остатки пиршества в кухню и быстро вымыла посуду. Вернувшись, присела на кровать Митеньки. Оленька уже крепко спала, раскинувшись, и старшая сестра дотянулась до девочки, чтобы укрыть одеялом. А Митенька нервно ворочался во сне, кажется снова и снова переживая свои странные умения. Таня вздохнула и, распушив его слипшиеся от пота волосы, отошла к письменному столу. Пора открывать лекции и готовиться к завтрашнему учебному дню.

Тринадцатая глава

Потаённый мир, в котором Таня обитала с рождения, а после смерти матери ещё и в боязливом одиночестве, начал обретать смысл и даже какие-то законы и структуру. Благодаря Дамировой распечатке и тем общим лекциям, которые теперь записывала девушка, она наконец начала расставлять по полочкам всё, что до сих пор казалось невероятным, но в реальности происходящим с нею здесь и сейчас.

Она закрыла тетрадь с конспектами и потёрла уставшие глаза. Двойняшки спали, и при взгляде на них сердце вдруг защемило от жалости: утром они проснутся, а листья к ним в ладошки не полетят! Обидно…

Стукнула входная дверь. Пришли родители. Пора ложиться спать, всё равно они уже не зайдут пожелать спокойной ночи. Поздний вечер. Та сторона дома, где в спальне детей горит настольная лампа, им не видна со двора. Думают - все спят… Прислушиваясь к невнятной негромкой беседе, Таня потянула на себя одеяло.

… Чтобы сдать зачёт по домашнему заданию (а Назарий любил, чтобы по всем учебным формам ему сдавали именно зачёты!), Таня привычно подтащила стул от своего стола к его и уселась напротив. И тоже привычно и очень внимательно осмотрела столешницу, к которой прикасаться порой страшно. Хотя сегодня можно не бояться нечаянно обжечься пролитой кислотой, а то и телесной жидкостью, оставшейся после препарирования какого-нибудь монстрика, с которым Назарий возился на данный момент. На крае стола сидел чёрно-белый зеленоглазый Штырь. А кот страшно не любил сидеть на грязном и оттого вонючем столе хозяина.

Сегодня в подмузейном подвале отчётливо чувствовалась заметно промозглая прохлада, будто старик где-то открыл секретную дверцу в подвал ниже, где, ко всему прочему, протекает подземная река. Таня стоически решила перетерпеть вязкий холод. В конце концов, Назарий занимается с нею индивидуально, в отличие от ребят группы. Но, усевшись за стол напротив преподавателя, девушка невольно улыбалась: её ноги неожиданно окутало поначалу чуть ли не мёрзлым мехом, а потом согрелся и он, и ноги. И заглядывать под стол не надо, чтобы догадаться, что две недавние подружки-лисички прибежали ей на помощь.

Когда девушка отбарабанила домашнее задание, подозрительный Назарий погонял её по учебному материалу вразбивку, чтобы убедиться: прошлый урок усвоен, а не тупо заучен наизусть, чем грешит, например, Никита.

– Что насупилась, как мышь на крупу?
– весело спросил Назарий, довольный её быстрым, в точку ответом.

– У братишки с сестрёнкой вчера появилась способность - руками притягивать предметы, - вздохнула Таня.
– А я испугалась и попросила Демида и ребят заблокировать эту способность.
– Горло перехватило, едва она вспомнила, как утром, поняв, что ладушки-ладушки больше не хотят играть в “магнитик”, сначала от обиды расплакалась Оленька. Митенька-то крепился, сильно кривя губы, но потом заревел и он. Так и отвела медвежат в детский сад - с опухшими от рёва красными глазами, насморочными носами и горестно распущенными губами.

– Ничего, - спокойно сказал Назарий.
– Думай о том, что им везёт больше, чем другим детишкам. Их старшая сестра знает, что с ними. Знает, что, когда они пойдут в школу, они одновременно будут бегать в Акким - вместо детской музыкальной или художественной школы, например. А повзрослевших - Акким примет их с распростёртыми объятиями.

– Так-то так, - снова вздохнула она.
– Но сколько ещё пройдёт времени, пока они забудут о том, что целый вечер могли… ну… создавать чудо?

– Что-то, милая моя Танюша, тебя ведь ещё беспокоит?
– бесстрастно заметил Назарий. Кроме братишки с сестрёнкой. Ну-ка, рассказывай. Что у тебя там?

– Но ведь урок… - неуверенно заметила она.

– Ты и всё, что вокруг тебя, и есть урок. Ну?

Это повелительное “Ну?” заставило-таки высказать то, что давно её и в самом деле тревожило. Да ещё ободряющая Назариева фраза об уроке…

– У всех наших ребят в группе есть своя узкая специализация, да ещё способности охотника!
– собравшись с духом, выпалила Таня.
– Чем я от них отличаюсь, кроме того, что вижу подпространственных тварей лучше? Я как… сбоку припёка. А вы занимаетесь со мной… отдельно! Что такое охотник на самом деле? Почему вы отдельно со мной?