Стэнн шептал мне ласковые слова, всё крепче прижимая меня к себе. Я ощущала его сильные объятия, слышала его горячий шёпот, чувствовала ласковые губы на шее, плечах, макушке — Стэнн рассыпал свои поцелуи везде, куда мог дотянуться, не выпуская меня из кольца своих рук.

А я вдруг разозлилась. Не на Стэнна — на себя. Сколько можно? Почему этот мерзавец, который уже даже не колдун, до сих пор портит мне жизнь? А главное — почему я ему это позволяю? Ничего не было и никогда не будет, Стэнн правильно сказал. Пора умерить мою пылкую фантазию! Я колдунья или кто?

От охватившей меня злости на Гэттора и на своё неуёмное воображение слёзы на глазах мгновенно высохли. Я сердито скрипнула зубами и, подняв голову, взглянула на Стэнна. И встретилась с его сияющим взглядом:

— Селена, ты — чудо! Ты просто чудо какое-то! — восхищённо воскликнул он и, запустив пальцы в мои и без того встрёпанные волосы, прильнул к моим губам своим сводящим с ума поцелуем. И Гэттор сразу сдулся, как воздушный шарик, и пропал из моих мыслей. Потому что со мной был мой любимый мужчина, рядом с которым мне нечего было бояться. Да и вообще, после этого поцелуя мне как-то не до Гэттора стало…

…А ночью я проснулась от того, что кто-то позвал меня:

— Селена!

Я села на кровати, оглядывая комнату, и ойкнула от неожиданности: в кресле у окна сидел светловолосый мужчина в белом костюме.

— Как вы здесь оказались? — испуганно спросила я, натягивая до подбородка одеяло и мысленно пытаясь разбудить Стэнна, но мужчина, не отвечая, сделал лёгкое движение кистью, словно что-то бросил в мою сторону, и я сразу всё вспомнила.

Когда испугавшийся за мою жизнь Фэррыхтин напоил меня водой из родника, я, искупавшись в крохотном прудике и ещё раз напившись воды, растянулась на траве и, наконец, посмотрела на кимрачонка:

— Спасибо, Фэррыхтин. Ты меня спас.

— Нам идти пора, — в ответ выдавил он. — Здесь нельзя оставаться.

— Почему? — удивилась я. — Такое место хорошее, ровное. И вода рядом. Давай здесь заночуем. Уже темнеет, куда мы сейчас пойдём. Я, в отличие от тебя, в темноте не вижу. Запросто в какую-нибудь пропасть свалюсь.

— Связался я с тобой, — проворчал кимрак. Почему-то перспектива переночевать на этой чудесной полянке его не вдохновила. Вздохнул тяжело:

— Ладно. Всё равно попадёт.

И начал разводить костёр. А я смотрела на заходящее солнце, просвечивающее сквозь листву деревьев, на темнеющее небо, и не заметила, как уснула.

Проснулась я от мужского голоса, выговаривающего Духу гор:

— Ты не имел права её сюда вести!

— Она могла умереть, — жалобно оправдывался кимрачонок. — Я испугался. Она упала и едва дышала. А этот родник был самым близким. До озера я бы её не донёс.

Я приподнялась на локте и посмотрела на строгого посетителя.

У костра, рядом с испуганно сжавшимся Фэррыхтином, стоял высокий красавец-блондин. Длинные волосы кудрявой волной раскинулись по плечам. Классическая — широкие плечи, узкие бёдра — фигура привела бы в восторг любого скульптора. А в ярких голубых глазах отсвечивали сполохи огня.

Увидев, что я проснулась, блондин задумчиво посмотрел на меня:

— И что теперь с тобой делать?

— Поздороваться, — предложила я, садясь.

— Что? — удивлённо спросил мужчина и неожиданно расхохотался: — Ты права. Я — жутко невоспитанный тип. Доброго вечера, Селена.

— Здравствуйте, — по-прежнему настороженно ответила я. — А вы кто?

— Эйдэйлер, — и, видя, что его имя мне ни о чём не сказало, пояснил: — Один из Древних Богов.

— Чего? — я посмотрела на перепуганного кимрачонка. Он поспешно закивал.

— Вот это номер, — пробормотала я, не имея понятия, как мне с этим чудом контактировать. Не было у меня опыта общения с Богами. Не сложилось как-то. Наверное, встать надо для начала? Хотя вставать совсем не хотелось. Очень уж я устала за этот длинный день.

— Сиди, — махнул рукой Бог и пристроился у костра. — А лучше перебирайся сюда. Ночи в горах холодные.

— Это да, — кивнула я и, всё-таки встав, доковыляла до костра и, усевшись, поинтересовалась: — А за что вы Фэррыхтина ругали? Почему на него рассердились?