– В чём дело?
– К нам подошёл солидный дядька в неплохом костюме, с надписью "начальник охраны" на бейдже.

– Да вот...
– Его подчиненный указал на меня, прикрывшего глаза и развалившегося возле входа.

– Добрый день. Чем могу помочь?

– Добрый.
– Я встал, изобразив на лице радушную улыбку.
– Можете повлиять на своего подчиненного, пожалуйста? Дело в том, что он отказывается пропускать меня внутрь из-за моего рюкзака.

Начальник смерил взглядом мой багаж, посмотрел на меня, на охранника, еще раз на меня, и, судя по лицу, принял какое-то решение.

– Что у вас с собой?

– Личные вещи. Я после представления сразу отбываю из города.

– Могу я увидеть ваш билет?

– Конечно.
– Я протянул ему требуемое.

– Угу.
– Он оторвал корешок и отдал билетеру.
– Прошу прощения за своего сотрудника, видимо он плохо понял утренний инструктаж. Надеюсь, вы не собираетесь нести его на плечах? Людей у нас сегодня много, вы можете создать кому-то неудобства.

– Конечно не собираюсь.
– Фыркнул я.
– Донесу в руках, поставлю под сиденье...

– Прекрасно. Тогда не смею вас задерживать.
– Он вернул мне билет.
– Приятного просмотра, и еще раз прошу прощения за это недоразумение.

Благодарно кивнув этому адекватному человеку, я вошёл в полукруглое фойе под звуки играющего там оркестра. Музыканты закончили мелодию, получили порцию аплодисментов и начали собираться. Прозвучал третий звонок, люди, всё еще бродящие в коридоре, поспешили занять свои места в зале. В проходах мигом образовались толпы, к которым стянулись местные работники. А я, воспользовавшись суматохой, восстановил в памяти план здания, переместился сквозь толпу к лестнице, ведущей вниз, к техническим помещениям. Хорошо, что ко входу в убежище вело аж три пути из разных частей здания. А то не хотелось бы мне проходить через гримёрки и прочее закулисье.

Длинный, мрачный коридор с какими-то кабелями и трубами, идущими вдоль стен, пара тусклых лампочек в углах и с десяток едва заметных дверей с выцветшими табличками на них. Ещё приходилось постоянно пригибаться, дабы не биться головой об бетонные выступы.

– Что-то ищешь, сынок?

От неожиданности я вздрогнул и развернулся, нос к носу столкнувшись с щуплым, но высоким седым дедулей в синей робе.

– Туалет ищу, отец. Только, заблудился, видать.

– Не, ты всё правильно идёшь.
– На его лице отразилось понимание.
– Метров пять ещё вперёд пройди, там дверь белая будет.

– Спасибо большое.

– Да не за что.
– Улыбнулся он редеющими зубами.
– Только свет за собой выключай. А то я задолбался лампочки менять - постоянно горят.

– Так светодиодные поставь, не будут перегорать.
– Усмехнулся я.

– Ты ещё поучи меня, сопляк!
– Проворчал дедуля.
– Хто ж мне на них денег дасть?

– Неужели начальство такое жадное?

– Начальство...
– Прокряхтел он, заходя в свою каморку и доставая сигарету.
– Начхальство это, потому что на всё им начхать! Да ты заходи, сынок, покурим хоть, у меня тут вытяжка стоит хорошая!

Блин! Свалился же мне на голову этот дед! Не то, чтобы меня время поджимало, но хотелось закончить дело поскорее. А это старшее поколение сейчас как присядет на свободные уши, так потом хрен отцепишь! И ведь не пошлёшь его куда подальше - всё-таки, он мне в деды годится, да и не сделал мне ничего плохого.

– Да ты не стесняйся, заходи! Только дверь закрой, а то в коридор натянет, опять Валентиныч мозг проедать будет!

Пораскинув секунду мозгами, я кивнул и зашёл внутрь. Скинул рюкзак на пол, достал из кармана "Мальборо", взял одну себе и протянул пачку деду, разминавшему пальцами папиросину "Беломора".

– На, отец, угостись нормальными.

– Нормальными...
– Прокряхтел он, закуривая от спички.
– В этих ваших "мальборах" буржуйских один кизяк намешан, табака нет вообще!

Я усмехнулся, махнул на него рукой и молча закурил. У меня дед такой же был - ворчливый, упёртый, но не злобный.

– Так вот, - дедуля продолжил свою речь после пары затяжек, - я говорю начхать у нас всем и на всё! Вот ты говоришь, лампочки! А мы уже десять лет трансформатор поменять не можем! Он уже на ладан дышит, мы его чиним ещё как-то, но он вот-вот накроется медным тазом! Уж помяни мои слова!

Я лишь улыбался, давая пожилому электрику выговориться. Было видно, что у него уже давно накипело, а я своими лампочками будто чеку из гранаты выдернул. Но в следующую секунду мою улыбку как ветром сдуло. Прогремел приглушённый взрыв, с потолка посыпалась побелка, а свет замерцал и выключился. В углу под потолком каморки тускло зажглась красная лампочка.

– От, блядь!
– Выругался дедуля, туша сигарету.
– Пизданул всё-таки!

Он торопливо нашарил на столе фонарик, схватил и повесил на плечо сумку с инструментами и умчался во тьму коридора. Я же, уловив на грани слышимости громкие крики со стороны зрительского зала, опрометью кинулся к рюкзаку и начал обращаться в свою "броню".