Девушка не торопилась выполнить приказ, именно так расценив слова ищейки. Вспомнились ощущения, которые она испытала при их общении в замке Бригах. Неожиданная ночная встреча в кухне приятно удивила, и мужчина располагал к общению. Сейчас же всё иначе. Что стало тому причиной? То, что араб оказался не тем, за кого себя выдавал? Её насторожила его должность? Связываться с доверенным лицом короля попахивало самоубийством. Герард? Он рассказал о таблетках. Другие люди? Господин агент лукавит. Это так он называет подслушивание и подсматривание?

Дознаватель опытен и выбрал подходящее время для допроса. Подозреваемый устал и к тому же болен. В таком состоянии он теряет бдительность и может проговориться, что Наташа и делает, попав под гипнотическое воздействие, рискуя запутаться и сболтнуть лишнее. Судя по всему, ему о ней известно немало.

— Я больше не скажу вам ни слова, господин Лемма. Я устала. — Встала, шагнув к двери. Сейчас она избавится от него и покажет, кто в замке хозяин. Затем предстоит выяснить у Герарда, о чём он успел рассказать тайному советнику. — Уйдите, пожалуйста. — Невзначай коснулась кинжала на поясе.

Пфальцграфиня успела сделать только шаг.

Эксиленц молниеносно схватил её за руку, развернув и прижав к себе.

Не успела она моргнуть, как её сумочка очутилась у него, ремешок свился на столике, а маленький кинжал брякнулся рядом с джамбией. Её обезоружили в считанные секунды!

Неуловимым движением гехаймрат коснулся боков девушки, нащупав то, что находилось в карманах. Рядом с ремешком опустился фонарик, золотые монеты, которые спонсировал граф, зажигалка, лоскуток ткани, заменивший носовой платок.

Её никто никогда не обыскивал. До чего унизительно! Частое биение сердца сотрясло тело. Руки сжались в кулаки.

Шамси быстро присел, и Наташа ощутила, как поток воздуха обдал её икры, а руки мужчины проворно скользнули по щиколоткам вверх к моментально сомкнутым коленям. Она дёрнулась как от удара током. Кровь прилила к щекам. В глазах вспыхнули искры.

Отрывистый плеск обжигающей пощёчины оглушил наглого сыскаря.

Дрогнул язычок пламени ярко вспыхнувшей свечи.

Дознаватель отшатнулся и вскочил, схватив воинственно стоящую перед ним женщину за волосы на затылке, заставив её откинуть голову:

— Вы понимаете, что подняли руку на советника короля? — Приблизил к её лицу своё.

— Я думала — на мужчину. — Процедила, сдержавшись от желания ударить эфиопа коленом в пах. Причинить боль ничего не подозревающему мужчине получится, а вот убежать после такого — вряд ли.

— Знаете, что за этим последует?

Пфальцграфиня молчала.

Они буравили друг друга взглядом.

— Не страшно? — Усилил хватку за волосы.

Было ли ей страшно? Когда смерть дышит в затылок — страх отступает. Тихо ответила:

— Вы втираетесь к человеку в доверие, а потом губите его.

На его лице не дрогнула ни одна мышца:

— Язык губит человека. — Придвинулся плотнее к Наташе, удерживая за спину и опуская взор на её рот, искривившийся от боли.

Ей показалось, что сейчас он приступит к резекции её языка. Или отрубит руку, посмевшую оскорбить доверенное лицо его величества.

Томительное и страшное ожидание…

У неё подогнулись колени. Прикрыв наполняющиеся слезами глаза, слышала горячее дыхание тайного советника на своём лице.

— И он же спасает его, — прошептал мужчина, касаясь губами мочки уха девушки.

Она сделала над собой усилие, унимая непрошеную дрожь страха.

Шамси не мог понять, куда исчезло необузданное желание поставить непокорную на колени и заставить пожалеть о содеянном? Оно уступило место нарастающему острому удовольствию от ощутимого озноба, прокатившегося по её плечам. Глядя на её подрагивающие ресницы, отбрасывающие длинные тени на полыхающие пунцовые щёки, приоткрытый рот, его руки, словно не принадлежащие ему, вжали строптивицу в тело. Он испытал жгучее влечение насладиться плотскими утехами с женщиной, вызывающей в нём противоречивые чувства. Он, вздрогнул, ослабил хватку и решительно оттолкнул пфальцграфиню.

— Дьяволица, — прохрипел сдавленно, раздувая ноздри, подавив дикую необузданную похоть до ломоты выкручивающую нутро, сменившуюся удушливым раздражением. Если бы она не была ему нужна для другого… Он бы убил её одним движением руки: быстро и безболезненно. Не опустившись до насилия. Не поддавшись искушению пойти против веры и совести, воспользовавшись своей властью и положением.

Наташа, едва не упав, только и смогла набрать в лёгкие воздуха, да так и застыть с приоткрытым ртом, смахивая проступившие слёзы, глядя, как араб, широко расставив ноги, уселся к столу, подвигая свечу и потянув отворот на сумочке. Услышав треск, повторил действие, вскинув брови, рассматривая липучку. Недолго думая, вытряхнул содержимое на столешницу, вновь заглядывая в сумку и ощупывая её. Девушка закрыла рот, заметив, что невидимое для других отделение обнаружено и узкий бегунок потайной «молнии» мелодично поскрипывает, отъезжая в сторону. Это вам не Бригахбург! Темнокожий сыскарь отлично знает своё дело.