— Я давно следила за тобой… и за Мэб.

Голос Айфе дрогнул, и Дженнет вздрогнула тоже — столько в нем было ненависти и горечи.

— Вы… ненавидите ее? — вынырнув из недр платья, поинтересовалась девушка.

— Ненависть — немного не то чувство, которое я испытываю, — Айфе приблизилась и несколькими скупыми движениями, как опытная горничная, помогла девушке поправить платье и подтянуть шнуровку. — Она разрушила мою жизнь. Мэбилон, Ледяная Королева, верховная королева наших земель. Есть и другие короли и королевы…

— Леди Росмерту, — пробормотала Дженнет, вспомнив.

— Росмерту сама по себе. Она не из нашего племени. Она — последняя из истинных детей Богини Дану. Она ни во что не вмешивается, ибо от нее зависит, будут ли цвести цветы, распускаться листья на деревьях и сменятся ли вовремя времена года. Она не стала тебе помогать. Но точно также она не поможет никому. Даже Мэбилон, нашей верховной королеве. Мы можем перегрызть друг другу глотки — она и пальцем не пошевелит, чтобы остановить кровопролитие и лишь подождет, пока закончится война, чтобы оценить масштабы разрушений и сколько всего надо восстанавливать. Наши распри ей безразличны.

Дженнет вспомнила разговор с леди Росмерту и кивнула.

— Ее не тронет ничье горе, пока не заденут ее, — продолжала Айфе. — Она — последняя из детей Матери Дану и могла бы обратиться к ней, но не станет делать это по чьей-либо просьбе.

— А вы? — рискнула спросить Дженнет. — Вы бы могли…

— Воззвать к Матери Дану? Могла бы, если бы мои силы были при мне, — вздохнула Айфе. — Но даже будучи в зените славы, я все равно была слабее Мэбилон. Хотя мы с нею не совсем чужие. Мы — сестры. Хоть и не родные. Она заслужила прозвище Ледяной Королевы, а меня когда-то звали Летней.

— Королевой Мая? — переспросила девушка.

— Удивлена? — взгляд Айфе потеплел.

— Не может быть! То есть, я хотела сказать… Неужели Королева Мая — это вы?

— Это было так давно, — отмахнулась хозяйка дома. — В мире смертных этого никто уже не помнит. Не сохранилось даже анналов. Но в нашем мире должна быть лишь одна верховная королева… или верховный король. Все остальные должны ей или ему подчиняться.

Дженнет вспомнила двух братьев-королей и кивнула.

— И Мэбилон возжелала стать верховной. Я — не подчинилась. Мне — и кланяться моей сестре? — Айфе гордо расправила плечи. Глаза ее загорелись таким огнем, что девушка невольно попятилась. Преображение было внезапным. Только что перед нею стояла молодая женщина с печалью усталости во взоре — и вдруг на ее месте оказалась статная властная дама. Силой веяло от каждой черточки ее прекрасного лица. Она внушала страх, почтение, любовь… ни один король, ни одна королева людей не могла бы сравниться с нею. Дженнет, которая видела короля Георга лишь в день своего представления ко двору, неожиданно для себя присела в глубоком книксене, склоняя голову:

— Ваше величество…

— Пустое.

Голос разрушил чары. Снова перед оторопевшей девушкой стояла женщина ненамного ее постарше. Только на сей раз яснее была видна печать усталости и скрытой боли.

— Кто я теперь? — она покачала головой, рассеянным жестом поправила волосы, и стало заметно, что у ее платья вовсе нет рукавов. А странные кружевные узоры — это рисунок прямо на коже. Дженнет никогда в жизни не видела и не слышала ни о чем подобном и по-глупому вытаращилась на них. Но рассмотреть не получилось — Айфе плотно обхватила себя руками за плечи, скрывая узоры.

— Кто я? — она горько усмехнулась. — Несчастная узница, лишенная большей части своих сил. Потерявшая свое королевство — даже то, что мне было выделено изначально. У меня не осталось подданных — они либо погибли, либо преклонили колена перед Мэбилон. Немногие нашли приют у других королей, а кто-то вовсе покинул волшебную страну в незапамятные времена за много веков до твоего рождения… У меня осталась лишь горстка верных мне рыцарей и, как я недавно еще думала, мои дети.

— Дети? — Дженнет невольно осмотрелась по сторонам, но признаков того, что это мрачное место служило еще и обиталищем для детей, не нашла.

— Детей. В отличие от Мэбилон, которая бесплодна, я родила двоих детей. Сына Конно и дочь Грайну. Их обоих забрали в заложники, чтобы заручиться моей лояльностью и дабы я не решилась мстить из опасения, что это как-то навредит моим детям. Они выросли вдали от меня. Лишь здесь, — Айфе подошла к котлу, провела пальцами по краю, простерла руку, и над водой заклубился пар. — Лишь в этом зеркале могла я наблюдать за ними исподтишка. Смотреть, ждать, ненавидеть соперницу и радоваться ее неудачам. Хочешь ее увидеть?

Дженнет судорожно кивнула. Ей вдруг стало интересно. Айфе подняла вторую руку, зашевелила пальцами, выписывая ими хитрые фигуры в воздухе. Губы ее тоже дрогнули. Наверное, она произносила заклинания, но девушка не слышала ни звука, а язык волшебной страны она, несмотря на дар Росмерту, все-таки понимала недостаточно хорошо. Тем более, что это, наверное, было какое-то особое, колдовское наречие.

Поверхность «воды» в котле стала еще белее, если такое сравнение возможно. По нему побежала рябь. Потом — пузырьки. Запахло жасмином и сиренью. От «воды» пошел пар.