— Оставьте нас.

Фрейлины исчезли. Только лейти Этейн и юная Грайна задержались. Девушка-арлен в простом белом траурном платье вообще была настолько глубоко погружена в свою скорбь, что лишь раздражала всех. А старшая придворная дама до последнего ждала, не угодно ли госпоже приказать что-то еще. Но, не дождавшись распоряжений, исчезла тоже, силком утянув за собой безразличную ко всему Грайну.

Король и королева остались вдвоем.

— Роланд, — позвала Мэбилон, — Роланд, посмотри на меня!

Мужчина повернул голову. Взгляд его серых глаз оставался спокоен.

— Тебе правда нравится твой наряд?

— Да, моя королева.

— В нем ты будешь на коронации, — напомнила она.

— Да, моя королева.

— Через несколько дней ты станешь королем и моим супругом!

— Да, моя королева, — голос его чуть дрогнул.

— Ты хочешь быть королем?

— Как прикажет моя королева.

Фея внимательно посмотрела в лицо человека. Он действительно изменился. Но насколько глубоки эти перемены?

— Посмотри на меня, — приказала она.

Мужчина наклонил голову. Взгляд его оставался спокоен. Мэбилон попыталась мысленно проникнуть в его разум, но безрезультатно.

— Я прекрасна?

— Да, моя королева.

— Обними меня!

— Да, моя королева.

Его руки обхватили тонкий стан, сминая воздушный шелк платья, все эти складки, рюши, кружева. Мэбилон прижалась к его груди.

— Ты… любишь меня? — она задержала дыхание, с трепетом ожидая ответа. Наконец, прозвучало.

— Да, моя королева.

— Тогда обними меня так сильно, как любишь!

Чего она ждала — сама не знала, но руки мужчины не дрогнули.

— Сильнее, чем я тебя люблю, любить невозможно!

Мэбилон спрятала лицо в складках его платья, вздохнула с облегчением. Пусть все так остается. Этот человек принадлежит ей. И она никому никогда его не отдаст. До тех пор, пока не настанет пора жертвоприношения.

— Открой глаза. Не бойся. Все прошло.

Дженнет очнулась от ласкового голоса и тихих похлопываний по щеке. Боль еще ощущалась… Нет, это было лишь напоминание о прежней боли. Но тело обрело странную легкость, которая сразу заставляла подумать о райских кущах, где бестелесные души порхают среди облаков и ангелов, лакомясь сладкими плодами и внимая божественной музыке. Там хорошо. Там нет боли и страданий. Там только покой, любовь и отрада. Но разве она умерла? И разве для нее, умершей так странно, в мучениях, в чужом мире, без последнего покаяния, без молитвы, разве для нее райские кущи?

— Ты не умерла.

Голос мягкий и нежный. Так в детстве говорила мама, целуя на ночь маленькую дочку. Мама… слезы сами навернулись на глаза.

— Просыпайся. Пора вставать!

Неужели она снова очутилась дома? И где? В детстве! Но разве такое возможно?

— Не заставляй меня ждать!

Дженнет все-таки открыла глаза.

Мир изменился. В комнате было светло так, словно потолок внезапно стал прозрачным. Одновременно все стало видно так четко! Она видела каждую трещинку на стенах и потолке, каждую складочку на платье склонившейся над нею Айфе, даже, казалось, могла пересчитать волоски в упавшей на грудь неровно отрезанной пряди волос.

— Ну, как? — королева-колдунья улыбнулась ей. — Лучше?

Дженнет прислушалась к своим ощущениям и кивнула. Боль постепенно уходила. И только в теле все еще чувствовалась легкость. Казалось, она может без усилий взлететь под потолок.

— Скажи вслух.

— Д-да, — Дженнет невольно схватилась за горло. Собственный голос показался ей чужим, слишком высоким и тонким.

— Ничего, привыкнешь. Встать сможешь?

— Н-не знаю… — девушка кашлянула.

— Сможешь-сможешь. Давай руку. И посмотри на себя!

Что-то в тоне Айфе заставило Дженнет подпрыгнуть при этих словах. Королева протянула ей руку, но девушка вскочила сама. Покачнулась, едва не падая, но устояла на ногах и поспешила к котлу.

Жидкость в нем застыла, словно лед, и, повинуясь жесту Айфе, котел медленно повернулся на цепях, поворачиваясь набок и таким образом превращаясь в огромное зеркало. Подбежав, Дженнет в удивлении и ужасе воззрилась на незнакомку, которая таращила на нее огромные раскосые небесно-голубые глазищи.

Кожа цвета сильно разбавленного молочного шоколада. Скуластое личико с большими глазами и маленьким ртом. Волосы цвета ореха волной спускаются до узкой, двумя ладонями обхватить, талии. По сравнению с нею грудь и бедра кажутся больше, чем есть на самом деле. Несколько секунд незнакомка и Дженнет смотрела друг на друга, затаив дыхание и только моргая. На обеих не было ни одной нитки. Сообразив, что совершенно голая, девушка быстро прикрылась руками, плотно сжав колени — и незнакомка тотчас повторила ее жест.

— Что это?

Девушка в зеркале тоже раскрывала рот, шевеля губами в такт ее словам.

— Я не понимаю! Что происходит? — незнакомка в зеркале повторяла все ее движения, мимику, жесты. Дженнет нарочно подвигалась, проверяя.

Рядом встала Айфе, обняла за плечи с победным видом, улыбнувшись своему отражению.

— Надо же, получилось, — сказала она. — Не думала я, что тех жалких крох, что оставила мне сестрица Мэбилон, хватит на такое волшебство! Тебе нравится?

— Что?