Шрифт:
Азеф понимающе заверил:
– Я ваш сотрудник – навек! Даже готов стать членом вашего кружка, пусть мне грозят каторга и кандальный звон.
Женечка не поняла двусмысленности слов и воскликнула:
– Я благодарю вас!..
– Не за что, это мой гражданский долг! Если мы не жалеем себя, нравственно ли другим жалеть для революции деньги? Нет, это стыдно и даже позорно. Право, на очах моих навертываются большие слезы.
Немчинова простодушно проговорилась:
– Но я Аргунову уже дала приличную сумму…
Азеф хитро прищурил глаз:
– Это на закупку динамита?
– Нет, – замялась. – Вы никому не скажете? Деньги пошли на типографию, которую недавно поставили в Финляндии.
У Азефа заколотилось сердце так, словно он на удочку подцепил золотую рыбку. Он моментально нашелся:
– Эх, ваши деньги пропали, они ничего путного там не напечатали…
Женечка замахала руками:
– Вовсе нет! Разве вы не видели два первых номера «Революционной России»? Я могу дать вам, только найти надо, куда-то засунула…
– А как насчет пожертвования?
Женечка, смущаясь, спросила:
– Иван Николаевич, сколько вам надо для революции?
Азеф в очередной раз прильнул с поцелуем к руке Женечки и страстно проговорил:
– Революция в России – мероприятие дорогостоящее. Здесь скупиться нельзя, ибо отдача будет безмерная – свобода и равноправие.
– Ах, скорей бы! Я задыхаюсь от самодержавной деспотии.
– Не только вы, Женечка, все передовые люди задыхаются! Пожертвуйте на свержение сколько не жалко! Тем более что теперь деньги для наших заграничных товарищей будут идти через меня.
– Я знаю, мне Житловский писал об этом.
– Деньги нужны срочно, иначе безвозвратно пострадает дело революции.
– Я уже приготовила для вас.
Она на минуту вышла в соседнюю комнату и вернулась с плотной тяжелой пачкой, сказала:
– Тут две тысячи.
У Азефа от волнения пересохло в гортани. Он прижал палец к губам:
– Тсс! – Оглянулся, зачем-то заглянул за шторы и громко прошептал: – Уже готовится очередной номер газеты «Революционная Россия». Можете, Женечка, принять участие или статьями, или деньгами.
Да не оскудеет рука берущего!
Предложение писать в журнал моментально разбудило интерес у Женечки. Она спросила:
– А можно написать пьесу из жизни рабочих? У меня есть замысел: русская деревня, нищета, бесправие, урядник, крыша, крытая соломой. Бедный дом, тощая корова, дети плачут по лавкам от голода. Мать снаряжает в дорогу малолетнего сына – очаровательного мальчика с голубыми глазами, с восторгом и надеждой глядящего на мир Божий, жаждущего счастья. Старый дед стоит на пороге, крестит малыша: «Все одним ртом в доме меньше будет!»
Азеф, с трудом сдерживая зевоту, уперся тяжелым взглядом в Женечку, изобразил полное внимание. Та продолжала, все более одушевляясь:
– Шумный город, вывески, городовые, дамы под зонтиками, аристократы в котелках. Мальчик с доверием смотрит на незнакомый ему мир. Проходная завода. Заводчик – пузатый, нахальный эксплуататор. Мать кланяется ему в ноги: «Не откажите, возьмите хоть на побегушки! В доме кормить нечем!» Заводчик кидает ей пятиалтынный, она ползает на коленях, ищет монету в дорожной пыли. Заводчик говорит: «Будет работать за харч!» Мать кланяется, еще раз обнимает малыша, убегает вся в слезах.
Азеф, предвидя трагическую развязку, начал загодя вытягивать из брючного кармана платок. Женечка, сама едва не плача, продолжала:
– Заводской двор, груды металла, мартеновская печь. Непосильный труд, голодное существование, понукания заводчика. Все это подрывает слабое здоровье мальчугана. Он все время тоскует о своей матушке, рассказывает друзьям-пролетариям о деревенской жизни, которая по сравнению с заводской ему теперь кажется счастливой. Так случилось, что его матушка получила крупное наследство, они теперь богаты и счастливы! Матушка тоже все время тосковала о дорогом малыше. Теперь она ходит в дорогих одеждах, покупает у старосты большой дом и пять коров. И вот, справив дела, она на крыльях любви летит в город за дорогим дитем. Но судьба была сурова. Малыш не выдержал эксплуатации, долго кашлял и умер. Когда гробик с малышом выносят из заводских ворот, прибегает его матушка. Она обнимает хладное тельце, горькие слезы льются из ее глаз. И тут появляется заводчик. Он сует матери три рубля: «Возьми, купи себе пряников!» Мать плюет в лицо эксплуататора, а рабочие устраивают демонстрацию, заводчик спасается бегством. – Женечка с любопытством посмотрела на Азефа. – Ну как, вам понравилось?
Азеф, едва не корчась от подступившего смеха, делал вид, что вытирает слезы.
– Замечательная трагедия! Такое не снилось ни Шекспиру, ни Достоевскому с Максимом Горьким. Вы, Женечка, гений! Позвольте, сударыня, прильнуть к вашей ручке… М-м-м, божественный дар ваш восхищает! Это надо печатать – срочно! Это разбудит классовое самосознание. Это всколыхнет народные массы.
Женечкино личико загорелось от счастья.
– Вы так думаете?
– Я это знаю! Но для этого нужны деньги.