Но чудовище так и не попалось, хотя время от времени давало о себе знать, не громко, но весьма жутко подвывая в укромных подворотнях.

Все эти слухи приносил Тернис, возвращаясь из города после рабочего дня. Теперь он снова трудился только по выходным, а поскольку в остальное время вынужден был старательно учиться, не поднимая головы, времени на общение им оставалось очень мало, а то, что имелось, они вынуждены были делить с остальными боевиками. Не то чтобы Викис была против — всё же друзья, не чужаки какие-нибудь — но хотелось снова вкусить этого удивительного молчания вдвоем. О том, что должно означать это желание, Викис не задумывалась: зачем ломать голову, если ей просто хорошо?

Наедине с Тернисом ей хотелось побыть не только ради молчания. У нее созрели вопросы, которые больше некому было задать. Конечно, можно было бы побеседовать с Керкисом, но тогда разговор грозил вылиться в занудные поучения духа, который взялся оберегать юную волшебницу от неприятностей и ловко уходил от интересных тем.

Главные вопросы касались слов призыва… или слов, скрепляющих договор. Сперва она долго не могла решиться произнести такое слово, а когда все-таки решилась, ничего не произошло. Совершенно. Викис была озадачена: она не знала, куда ей двигаться дальше. Словно уперлась лбом в стену. Нет, девушка продолжала по выходным играть с ветром на опушке леса. Ей страшно нравилось, как бережно подхватывают ее потоки воздуха, когда она с замиранием сердца спрыгивает с высокой ветки. Она училась доверять.

Правда, теперь, когда весна вступила в свои права, дорога через лес была сопряжена с немалыми сложностями и в редких случаях обходилась без промокших ног, грозя обернуться соплями, а то и постельным режимом на неопределенный срок. Об этом ей неустанно твердил Керкис, который в последнее время напоминал ворчливого старика. Хотя, конечно, стоило признать, что он был совершенно прав в своих увещеваниях. И как тут не признать, когда в носу уже начинает подозрительно хлюпать?

И потому Викис решила пропустить одну неделю в своих лесных прогулках, а вместо этого отправилась с Тернисом в город, в надежде по дороге расспросить его обо всем непонятном.

— А откуда ты вообще взяла эти слова? — удивился парень.

Вот тут Викис по-настоящему оценила деликатность Терниса: ведь он до сих пор даже не полюбопытствовал, как Викис пришла к магии призыва. О себе-то сказал, что это родовое, а ее расспросами не донимал.

Пришлось для ясности рассказать о записках неизвестного мага, найденных в библиотечной книге.

— Хм… — осторожно начал Тернис. — Я, конечно, не великий специалист, но думается мне, автор записок не был повелителем стихии по праву принадлежности к роду, он искал и собирал сведения по крупицам, пытаясь освоить то, чему не обучали в магической школе…

— Значит, он ошибался с этими словами? — огорчилась Викис.

— Не совсем. Просто сами по себе эти слова ничего не значат. Их обычно используют дважды. Сначала — чтобы привлечь к себе или кому-то другому внимание стихии. Тебе это не нужно, потому что ты и без того уже снискала внимание воздуха. Во второй раз слово является частью ритуала объединения со стихией. В целом этот маг прав, оно действительно представляет собой скрепление договора печатью, и ему предшествует длительный этап установления взаимного доверия… Вот ты готова доверить свою жизнь ветру?

Викис вспомнила, как жутко бывает ей перед прыжком в неизвестность, несмотря на обещание ветра подхватить, не дать разбиться, и помотала головой:

— Я пока еще только учусь этому.

— А ветер? Он знает, что ты не потребуешь от него творить бессмысленную жестокость, убивать, разрушать?

— Мне кажется, он уже знает меня лучше, чем я сама, — усмехнулась девушка, — пасется в моей голове, как у себя дома. Хорошо если только желания угадывает. Но иногда мне кажется, что он сам подталкивает меня к каким-то действиям. В принципе, я не против — ничего плохого он не предлагает. Но порой действительно бывает немного не по себе, когда не получается провести четкую границу между собственными желаниями и навеянными…

— Это хорошо, что вы так знакомитесь… постепенно, — задумчиво произнес юноша. — Знаешь, мама когда-то говорила мне, что уничтожение древних родов было в какой-то мере оправданно, и дело тут не только в безопасности верховной власти. Я тогда был мал и многого не понимал, но запомнил мамины слова. Она утверждала, что повелители стихий вконец распоясались, упиваясь своим могуществом, они перестали считаться не только с людьми, но и со своими стихиями, и те отвернулись от них. Только поэтому обычные маги смогли их уничтожить. Выжить удалось только тем, кто не переступил черту. И теперь стихии сами выбирают, с кем им стоит иметь дело, а с кем — нет.

— А как же ты? Ведь твой дар перешел к тебе по наследству от предков.

— Не совсем так. Предрасположенность — да, но земля могла и не принять меня, если бы почуяла во мне червоточину. И все еще может отказаться иметь со мной дело, если я собьюсь с пути.

— А как же я? — озадачилась Викис. — Что могла найти во мне стихия? Я обидчива, раздражительна, склонна… ну, если не врать, то утаивать многое о себе. Какие достоинства обнаружил во мне ветер? Или, вернее, каких недостатков не нашел?