— Значит, коронация не состоялась?

— Не состоялась.

— Дальше, — хрипло выдавил из себя Тернис.

Бледное лицо, стиснутые челюсти, напряженный взгляд — таким был в этот момент ирегайский принц, судьба которого только что вновь сделала крутой поворот.

— А дальше знать подняла шум, стража прикрыла собой и вывела королеву с ребенком и мага из коронационного зала. Вот пока и все. Вариантов развития событий не так много.

— Я вижу не больше трех, — мрачно подытожил Терни, — и все они сводятся в итоге к одному.

Викис догадывалась, что все это должно значить — чай, не дурочка и книжки читала, но все-таки решила попросить объяснений:

— Я ничего не знаю о королевских регалиях и не уверена, что правильно понимаю, о чем речь.

— Если коротко, — заговорил Малко, — то у каждого правящего рода есть артефакты, которые не только символизируют его власть, но и подтверждают законность притязаний на нее при коронации. Собственно, именно для этого принято приглашать на коронацию представителей ближайших королевских родов: тот, в ком течет королевская кровь, способен распознать любые артефакты власти и засвидетельствовать истинность проведенного ритуала.

— И?

— И значит, если вдовствующая королева пыталась устроить спектакль с поддельными регалиями, она знала, что ее чадо не является носителем крови правящего рода.

— А что бы произошло, если бы в ритуале использовали настоящие артефакты?

— Ребенок бы погиб. Возможно, и мать тоже.

Викис зябко поежилась. Вроде бы ничего нового, а все равно как-то не по себе.

— И значит, Тернис по-прежнему единственный законный претендент на престол?

Малко кивнул.

— Так что, Тернис? — вновь заговорил Ренмил. — Каковы будут твои действия?

— Как я уже сказал, вариантов развития событий не так много. При первом я остаюсь сидеть здесь, делая вид, что ни о чем не слышал. Королева собирает своих сторонников, пускает в ход слухи о том, что коронация законного наследника сорвана заговорщиками. Знать, приверженная традициям, объявляет об измене королевы — супружеской и государственной, и тоже начинает собирать народ. И тогда…

— Война… — прошептала Викис.

— Война, — сухо подтвердил Тернис. — При втором варианте я тоже не высовываюсь. Испуганная королева, поняв, что ее план сорван, бежит из страны. Сразу оговорюсь, зная мачеху, я не очень-то в это верю, она из тех, кто борется до конца. Но предположим… Королевство остается без короля, династия, по мнению многих, пресеклась, а в то, что дворяне малого круга мирно договорятся насчет того, кто займет престол и даст начало новой династии, я тоже не готов поверить.

— Получается, опять война? — спросила Викис упавшим голосом.

— Опять война, — откликнулся Тернис, — причем в самом худшем случае — война всех против всех. Наверняка найдется и такая партия, которая вспомнит обо мне — пропавшего принца объявят жертвой клеветы, несправедливо оболганным, что в свете новых событий будет звучать вполне убедительно. Но едва ли они будут рады, если я явлюсь лично.

— Почему? — казалось, Викис с Тернисом в комнате вдвоем — остальные притихли и молча слушали.

— Потому что далекий обиженный принц куда удобнее, чем присутствующий во плоти и борющийся за свое законное наследство. Потом, конечно, можно будет преподнести корону на блюде… поставив некоторые условия и ожидая, что осчастливленный король, юный и неопытный, будет во всем слушаться тех, кто привел его к власти… вернее, к трону. Ручаюсь, о том, что у покойного короля остались две законные дочери, никто и не вспомнит. Разве что ради укрепления новой власти через брак с одной из них.

— Разве королева, убегая, не заберет детей с собой?

— Не думаю. Мачеха довольно прохладно относится к дочерям. Они ее разочаровали… тем, что не родились мальчиками.

— А третий вариант?

— А это вариант, при котором я возвращаюсь в Ирегайю и заявляю свои права на престол. Есть шанс, что в этом случае удастся обойтись без войны — все-таки законный наследник. И тогда все будет зависеть от того, какие настроения сейчас владеют народом и знатью, как глубоко проникли слухи, распространяемые мачехой и кого они смогли убедить… И смогу ли я что-то противопоставить ее пропаганде.

— Значит, ты возвращаешься… — эти слова дались Викис с немалым трудом. — Если есть хоть малейший шанс избежать войны, его нужно использовать.

— Да. Я должен вернуться.

Они смотрели друг на друга и дальше говорили без слов.

'Но ты ведь понимаешь, что это может значить для нас с тобой?'

'Да… Да, я понимаю. Но мир в стране важнее. Человеческие жизни важнее', - по щеке скатилась слеза.

— Значит, ты принял решение? — уточнил Ренмил.

— У меня нет выбора. Я сын своего отца.