Я понимала, о чем они думают.

Я легко улыбнулась уголками губ и мимолетно обвела глазами зал. Длинный, узкий, высокий чертог со столь же узкими, длинными и высокими окнами как нельзя более кстати подходил для подобного рода собраний. Строгость линий, отсутствие излишеств, наспех подвешенные штандарты с родовыми знаками-сигнами, собачий холод, от которого не спасали даже подбитые мехом одежды... До недавнего времени и сама старинная крепость Арун была заброшена: исконное владение Каскоров, она нечасто посещалась Надоррами, а если и посещалась, то ненадолго. Округлая долина, где располагался Арун, имела лишь два въезда и оба были перекрыты стоявшими у основания перевалов крепостицами со сдвоенными башнями. Отвесно вздымающиеся скалы, окружавшие долину, были лучшим прикрытием от непрошенных гостей, а небольшой егерский отряд мог защищать себя и насельников крепости от любого врага сколь угодно долго. Сам же восьмибашенный, вздымающийся вверх Арун прилепился к монолитной стене утеса в северной части долины и подступы к нему усиленно охранялись.

Сейчас в этой небольшой и тщательно укрепленной крепости собралась большая часть лакитского королевского двора. Цвет ее общества, можно сказать.

– Возблагодарим Создателя за возможность собраться, - спокойно произнесла я с детства привычную фразу, вполоборота повернувшись к архонту и двум его служкам, несущим необходимые для ритуала принадлежности, - И да пошлет Он собравшимся твердость духа, крепость ума и незыблемость чести.

Худой как щепка Верховный архонт Бавар бросил на меня сверху вниз испытующий взгляд, дождался, пока я поднимусь, пока поднимутся все остальные, почтительно склонят головы, и прочел слова начальной молитвы, сопровождаемые густым ароматным дымом из кадильниц. Я задержала дыхание, но мне стоило немалых сил не закашляться - то ли по недомыслию, то ли из-за излишнего усердия один из служек постарался сунуть чашу с горящей смолой, отгоняющей злое, почти мне под нос. Между тем второй служка зажег стоявшие на столе особые свечи в ажурных медных подсвечниках: пока идет собрание, огонь из храма Семи лампад должен гореть, неустанно напоминая собравшимся о мудрости Вечных и призывая скудоумных смертных к благоразумию.

А благоразумие нам потребуется, это уж точно.

– Мы собрали Совет Меча, чтобы решить, как нам быть дальше...

Хорошее начало, весело подумала я и покосилась на ровную каплю голубого пламени в обрамлении синеватого нимба, едва привычные слова слетели с моего языка. Вранье с первого же слова, несмотря на вечный огонь, призванный отвращать собравшихся от лжи. Совет Меча был назначен совсем не мной и не из-за меня. Как раз наоборот. Меня пытались сюда не пустить. Мало того, в последний момент его решили провести даже на три дня раньше намеченной даты, оттого многие из приглашенных были еще в пути. Но я успела.

* * *

...С тех пор, как мы покинули Панкар, прошел месяц, но иногда мне казалось, что мое путешествие в обществе Паллада и Лиона было не просто давно, а и вообще в другой жизни. Слишком быстро мне пришлось забыть о своих нелепых переживаниях и чувствах, слишком быстро пришлось втянуться в игру совсем другого толка. И теперь, почти месяц спустя, я не могла не удивляться тому, как часто случай определяет нашу жизнь, как мы зависим от того, кто нас окружает и чьим советам мы доверяем. Ведь не произойди одна такая случайная встреча, моя история сложилась бы совсем иначе, и я даже боюсь думать о том, насколько иначе.

Из Панкара мы уехали уже через пару часов после того, как я вошла в дом Эмайо. Старый слуга беспрестанно лил слезы и причитал, но между тем не забывал отдавать четкие и ясные приказания своим домочадцам. Он спешил покинуть город и обещал быть "защитой и опорой на пути домой моей любимой госпоже".

Уже в пути я по достоинству оценила способности Эмайо - у нас были не только крепкие, выносливые лошади (не сомневаюсь, будь то необходимо, слуга нашел бы коней самых чистых кровей, однако именно этого-то мы и старались избежать - броскости), достаточный запас пищи и питья, но и вещи, которых я была лишена, пока добиралась до Лакита - посуда, пусть и походная, чистая постель, добротная одежда. Впрочем, ночевать под открытым небом нам не пришлось, а походные шатры, взятые на всякий случай, не были разложены ни разу. Насколько Паллад избегал останавливаться в придорожных постоялых дворах и вообще избегал общества, настолько Эмайо это самое общество любил, находя убежище под носом у ренейдов так, чтобы никто нас ни в чем предосудительном и таинственном не заподозрил. Здесь, во Внутреннем Лаките, было куда многолюднее, земли богаче, а люди крепче, чем в Думхерге. Впрочем, следовало признать, ренейды избегали соваться в горы и предгорные селения, уж не знаю почему.

Наша скромная компания в полдюжины человек, не привлекая ничьего излишнего внимания, быстро продвигалась на север вдоль Кэйкитов. Спешка, признаться, немного удивляла: предполагалось, что я сама себе хозяйка и сама определю куда, когда и как двигаться. На все вопросы Эмайо принимался слезно и невнятно причитать, из чего я, "последний бриллиант из короны Лакита", "услада глаз" и "дражайшая госпожа", понимала, что ему непременно нужно меня спрятать подальше от завистливых глаз и загребущих рук. О том, чтобы узнать, чьи глаза или руки меня жаждали, а также куда меня нужно упрятать, пока речи не шло, ибо мое терпение заканчивалось через несколько минут выслушивания жалоб расчувствовавшегося слуги и я бросала совершенно бесполезные расспросы, так ничего и не добившись. Остальные мои провожатые - двое вооруженных до зубов мужчин, туговатая на ухо сестра Эмайо и племянница - предпочитали вообще молчать. Разговаривать с сутулой глуховатой Басулой было бесполезно - она слишком громко переспрашивала все, о чем я ни пыталась у нее спросить, юная Клея до слез робела передо мной и каждый раз испуганно оглядывалась на дядю, из рук ее вечно все падало, и доводить ее до удара невинными вопросами у меня не было ни малейшего желания. А Клоба и Мудуг, некие дальние родственники Эмайо, обычно тупо улыбались и растерянно пожимали плечами. Что, впрочем, не умаляло их внушительного и устрашающего вида.

На третий вечер, устав от испуганно-подавленного молчания Клеи и непрекращающегося, зато совершенно пустого словоизвержения Эмайо, я спустилась в общую залу постоялого двора, наплевав на все предостережения. В небольшом зале было на удивление людно и шумно, но большая часть посетителей сбилась в кучу у дальнего стола, откуда поверх тихого и ненавязчивого бренчания лютни доносились взрывы буйного хохота... Ренейдов здесь не было, и я вздохнула с облегчением. Впрочем, ренейды вообще старались не соваться в Кэйкиты.

– Го-го-го, подумать только!
– трясся от смеха дородный бородач с торчащими во все стороны рыжеватыми патлами, - Сколько ослиных ушей - он сосчитал, а про свои забыл!

Его огромный живот даже под шерстяной туникой колыхался как желе, мужчина поддерживал его толстыми волосатыми руками и раскачивался из стороны в сторону, заставляя сгрудившихся у дальней стены людей со смехом отскакивать. На какое-то время стол опустел и я увидела человека, сидевшего на противоположной его стороне. Наши глаза встретились - чужие зрачки на мгновение удивленно расширились, но тут же прикрылись веками, на лице заиграла довольная улыбка, пальцы неожиданно мощно ударили по струнам, а негромкий, чуть надтреснутый высоковатый голос задушевно запел "Славными дорогами побед", старинный походный марш киттов. Менестрелю стали подпевать, кто воодушевленно и торжественно, кто растроганно, умиленно сморкаясь... Я немного послушала, а потом незаметно ускользнула наверх, в свою комнату.