— Мы тогда вечером гуляли у моря, было полно звезд, мы молчали, и я мечтал о том, как у нас родился бы сын, и потом мы снова приехали бы в эту деревню, уже с ним. И гуляли бы все втроем. А потом уложили бы его спать, и у нас была бы совершенно безумная ночь. И потом родилась бы еще девочка, похожая на тебя.

— Тогда у нас и была совершенно безумная ночь.

— Да. И я очень надеялся, что…

— Я тоже, — перебила его Люси. — А потом было большое разочарование. Но теперь-то мы знаем, в чем дело.

— Теперь знаем, — согласился Питер. — Но тогда… Может, именно после этого я и перестал мечтать. Вот так, по-сумасшедшему. И все-таки о чем ты думала сейчас? Если не секрет, конечно?

— О чем? Как, по-твоему, Питер, сколько должно пройти времени, чтобы мы поняли: у Тони ничего не вышло, и они оба останутся фиг знает где навсегда?

С тех пор как Тони превратился в подобие Светы, прошла неделя. Ничего не менялось. Каждое утро Вера отводила их в душ, следила, чтобы они оделись и привели себя в порядок. Еду им приносили в комнаты. Если погода была хорошая, днем выводили в парк, если плохая — устраивали на веранде. Мэгги все время была с родителями. Слуги если и обсуждали ситуацию между собой, наружу ничего не выходило — угроза Джонсона, похоже, сработала.

Питер взял со стола журнал и посмотрел на Люси, страдальчески сдвинув брови.

— Давай подождем хотя бы до конца лета. А там уже будем решать, что делать дальше. Пока я только позвонил Лорен и сказал, что Тони серьезно болен.

— Хорошо, — пожала плечами Люси. — Но ты хоть приблизительно представляешь, что делать?

— Нет, — отрезал он и спрятался от нее за журналом. Потом снова выглянул и добавил: — Единственное, что мне приходит в голову, — это действительно позвонить доктору Каттнеру.

Люси вздохнула тяжело и посмотрела туда, где Света и Тони сидели на скамейке. Рядом стояла коляска, тут же на траве дремала Фокси, а Вера чуть поодаль вязала, устроившись в шезлонге. Если ничего не знать, можно подумать: молодые родители вышли погулять с ребенком. Сидят на скамеечке, греются на солнце, разговаривают, наверно.

— Надо их хотя бы по парку поводить, — сказала Люси то ли Питеру, то ли самой себе. — Сидят целыми днями, скоро ходить разучатся.

— Миледи! — Салли неслась к ним от дома со всех ног. — Миледи, Пикси рожает!

— Ну, наконец-то! — Люси вскочила, опрокинув пластиковый стул. — Хорнера позвали?

— Он уже там.

— Ты пойдешь? — Люси повернулась к Питеру.

— Еще чего! — фыркнул он. — Не хватало только роды у твоих собак принимать.

Когда Люси убежала, Питер снова вернулся к политической статье, которую никак не мог дочитать. До конца оставалось всего пара абзацев, но тут на страницы снова упала тень.

— Ну что, родила? — спросил он с досадой. — Уже можно пить шампанское?

— Милорд, к вам констебль, — невозмутимо доложил Джонсон.

Питер положил журнал на стол и повернулся. Рядом с дворецким стоял взмокший от жары полицейский, полный и краснолицый. Предъявив удостоверение, он неразборчиво представился.

— Здравствуйте, офицер, — Питер попытался выглядеть дружелюбным. — Присаживайтесь, пожалуйста, — Джонсон мгновенно поднял перевернутый стул. — Если вы по поводу взлома у графини Скайворт…

— Прошу прощения, сэр, — констебль тяжело опустился на стул. — Я насчет мисс Холлис, вашей горничной. Не могли бы вы сказать, когда видели ее в последний раз?

— Мисс Холлис? — удивился Питер. — Дней десять назад. Мы с женой приехали в Скайхилл в середине прошлой недели. В четверг, если не ошибаюсь. Тогда и видел. На следующий день утром она сказалась больной и ушла в деревню. Но когда другая горничная решила ее навестить, мисс Холлис дома не оказалась. И ее мать сказала, что не представляет, где она.

— Миссис Холлис подала в участок заявление об исчезновении дочери. Последний раз она разговаривала с ней по телефону в прошлую среду. Мисс Холлис не говорила ей, что собирается куда-то уезжать. Телефон недоступен. С пятницы ее вообще больше никто не видел.

— Но, может быть, все-таки уехала куда-то?

— Возможно, — пожал плечами констебль. — Мы проверяем. Мне сказали, что она уволена. Можно узнать, почему?

— Во-первых, она не вышла на работу, никого не предупредив. Ее отпустили домой с условием, что через два дня сообщит, сможет ли работать. Наш дворецкий — он заведует персоналом — пытался ей звонить, но безрезультатно. Во-вторых… — Питер на секунду задумался, стоит ли рассказывать, но решил, что, пожалуй, не помешает. — Во-вторых, у меня есть подозрения, что именно она пыталась забраться в дом графини.