— Она что, так и предлагала долю? Открытым текстом?

— Ничего она не предлагала, — фыркнула донна Роза. — Я же говорю, крутила и виляла. Однако… Как, по-твоему, люди вроде нас сумеют при некоторых усилиях добиться доли? Вот то-то. Мы с тобой прошли суровую школу жизни, а? Что против нас какая-то ученая девица, пусть и с длиннющей родословной? Я сейчас…

Она подошла к высокому сейфу и, заслонив спиной от Мазура наборный диск, принялась его вращать. Мазур ухмыльнулся про себя: интересно, сколько визгу было бы, узнай она, что код ему и так известен? Если только Изабелла ничего не напутала. А вообще, не грех улучить минутку и порыться в этом ящике вдумчиво и неторопливо — вдруг да сыщется что-то интересное помимо пошлых денег и бижутерии. Хорошая идея. Стоит над ней подумать…

Донна Роза положила перед ним сверток и развернула пеструю ткань. Всмотревшись, Мазур поднял бровь подобно герою какого-то романа. Перед ним лежала весьма даже неплохая машинка — «Таурус», который бразильцы у себя клепают под присмотром итальянцев, военная модель, на базе девяносто второй «Беретты», магазин на пятнадцать патронов, регулируемый прицел и прочие удобства, разве что очередями не лупит, но это и ни к чему, очередями лупят, главным образом неумехи, а человек серьезный предпочитает одиночные выстрелы, из чего бы ни палил… Коробка с патронами — сотня, хоть заешься, парочка запасных обойм. Кобуры, разумеется, не допросишься — здешний народ относится к кобурам скрытого ношения примерно так же, как к накрашенным губам у мужиков, тутошние супермены запихивают пушку в карман или затыкают за пояс, полагая все прочее бабскими штучками…

— Думаю, это тебе поможет.

Приглядевшись, Мазур воздел уже обе брови, на середину лба. При всем его невежестве в испанском легко можно было догадаться, что это за карточка с его фотографией и скудным текстом, пересеченная трехцветной полосой колеров национального флага, мастерски заделанная в пластик. Сверху, крупными черными буквами, на ней значилось название именно той конторы, которая, как объяснил дон Себастьян, считалась политической полицией…

— Впечатляет? — самодовольно улыбнулась донна Роза, встретив его ошарашенный взгляд. — За деньги многое можно смастерить… Ты все же особенно ею не размахивай, береги на крайний случай, мало ли на кого можно наткнуться… Агент тайной полиции — это фигура. На бакланов действует, и не на них одних, у нас еще не успели забыть толком хунту.

Судя по фотографии — сделанной неизвестно где втайне от самого Мазура — щелкнули его не в том костюме, в коем он сюда заявился, а в новом уже, выбранном донной Розой самолично. Интересные дела. Малоприятные…

После некоторого колебания донна Роза все же сказала:

— И еще… Я тебе дам телефончик одного человека в Чаконе. У нас с ним были и есть кое-какие общие дела… но ты, в случае чего, к нему спиной не поворачивайся и особенно не откровенничай. В таких делах нет ни родни, ни кумовьев, каждый за себя… Усек?

— Не вчера родился, — сказал Мазур, покачивая на ладони новообретенную пушку.

Это называется — не было ни гроша, да вдруг алтын. Только что горевал легонько о том, что не осталось при нем ничего огнестрельного, и нате вам: один дарит очень даже приличный «Вальтер» с глушаком, другая — неплохую многозарядку сует… Еще разжиться бы, раз пошла такая пьянка, надежной трещоткой вроде той, с какой он работал базу, ну да ладно, жадность фраера сгубила… И без трещотки достаточно.

Поигрывая двоюродным братцем «Беретты», он спросил нейтральным тоном, решив подвергнуть родственные чувства донны Розы и ее облико морале легонькой проверке:

— Ну, хорошо… А предположим, там и в самом деле сыщется… ну, скажем, приличная груда индейского золота или еще что-нибудь, не менее заманчивое. Насколько далеко, по-твоему, мне нужно будет зайти, чтобы… чтобы мы, выражаясь деликатно, не остались в пролете и прогаре?

Донна Роза, долго и пытливо рассматривая его, наконец, чуть заметно усмехнулась с самым невинным видом и ответила столь же ровным, проникновенным тоном:

— Я так думаю, Джонни, ты у меня достаточно умный мальчик, чтобы сообразить, как именно тебе лучше всего защитить наши интересы. В первую очередь, наши. Так уж устроен наш мир, что каждый думает в первую очередь о себе, своя рубашка ближе к телу, не нами это заведено, не нам и менять… Тот парень, в Чаконе, мне вообще ни с какого боку не родственник…

«Ах ты, стервочка», — ласково подумал Мазур. Ни словечка не вымолвила прямо, но вот взгляд настолько холоден и многозначителен, что заранее становится жалко эту самую дальнюю родственницу, историчку с американским дипломом — будь на месте Мазура кто-то другой, не такой душевный… Значит, у нее в Чаконе кто-то есть. И оборотистый, надо полагать, если сумел слепить такую вот ксиву. Да и ствол наверняка он подбирал — донна Роза, при всех ее деловых достоинствах, в оружии не разбирается совершенно, как приличной латиноамериканской даме, если только она не герильеро, и положено. Значит, третий. В Чаконе. Ну, поживем — увидим…

— Значит, молодая и красивая, я так понял? — ухмыльнулся Мазур. — А вот интересно, ежели мне придется в интересах дела… ревновать не будешь?

Дона Роза серьезно сказала:

— Джонни, дорогой, если это потребуется для дела, я тебе готова заранее отпустить все мыслимые грехи не хуже епископа Вентагуэрского — прости меня Пресвятая Дева за столь вольные шуточки… Лишь бы ты меня не обманывал. И вообще, я не ревнива, я просто прагматична. Что идет на пользу делу, то и хорошо, то и допустимо. И соответственно, все, что делу вредит, достойно порицания… Вот такое уж я расчетливое чудовище, — сказала она с оттенком гордости. — Всякие там чистоплюи меня, конечно, распнут и осудят, но посмотрела бы я на них, доведись им выкарабкиваться с самых низов… Ты-то, надеюсь, меня понимаешь?