— Вы не получите моего согласия.

— Я спас твою честь, Айола. Скандал набирает обороты, прямо сейчас, в эту секунду. Лишь наша помолвка удерживает эту жаждущую твоей крови толпу.

— Какое благородство! Вы так рьяно и показательно перечислили мои плюсы, но забыли упомянуть о своих. Вам то какое дело, Торнтон? В чём выгода?

— А мне казалось, что ты умнее. Неужели не видишь?

— Видела, не стала бы спрашивать, — огрызнулась в ответ. Сидеть на одном месте становилось всё сложнее. Этот мужчина выводил меня из себя, тревожил, заставлял совершать ошибки. — На ум приходит лишь одно. Вам стало скучно. Игра чужими жизнями приелась и захотелось новых ощущений. И тут появилась бедная северянка. Та, которой можно играть как куклой, ломать и заставлять плясать под свою дудку… Но я так не хочу. Сейчас я пытаюсь вырвать из своего сердца одного кукловода, который играл моими чувствами семь лет, как в моей жизни появился другой.

— Только на этот раз выхода у тебя нет. Наш брак состоится.

— Силой потащите в Храм? Угрозами? Ваш любимый способ добиваться желаемого.

— Ты сама пойдешь. По собственной воле.

Его самоуверенность страшно раздражала.

— Никогда. Вы не получите игрушку, которая наскучит вам через месяц-два. Я не позволю сломать мне жизнь!

— Игрушку? — зло оскалился Торнтон, хватая меня за руку. — Для игрушки ты слишком несговорчива, Айола. Хочешь знать, в чём моя выгода? Отлично! Я скажу.

— Мне больно, — прошипела я, пытаясь вырвать руку из захвата. Не вышло.

— Я давно искал кандидатуру на роль моей жены. Мне скоро тридцать и пора обзавестись наследником. Признаю, претендентки были несколько иного плана и отличны от тебя. Богатые наследницы респектабельных семей с внушительным приданным и связями. Невинные девы со школьной скамьи, которые смотрели бы мне в рот и беспрекословно подчинялись, выполняя все мои прихоти. Вот это как раз подходит под твоё определение «куклы». Они такие и есть — яркие, ослепительные, послушные и насквозь фальшивые.

— Ну так и женитесь на такой.

— Ты подходишь больше.

— Вы издеваетесь? — Руку всё-так удалось вырвать, и я быстро вскочила, потирая ноющее запястье. — Напомнить, как кривилась ваша матушка, стоило ей лишь увидеть меня, а отец вообще смотрел как на пустое место. Думаете, свадьба изменит это отношение?

— Мне совершенно всё равно на мнение лорда и леди Торнтон. Они давно утратили вес и какое-то значение в обществе. В отличие от четы Архольдов.

— Вы… — я распахнула глаза, захлебнувшись от шока.

— Ты лучшая подруга Селины. Почти сестра. Ты вклад в наше дальнейшее сотрудничество с герцогом.

— Корыстный ублюдок, — выдохнула я.

— Рождён в законном браке, — невозмутимо отозвался граф. Не мужчина, а холодная статуя. — Плюс ко всему ты талантливый артефактор и вполне устраиваешь меня в постели. Опыта, конечно, мало. Но я научу…

Пощёчину я ему всё-таки дала. Не такую болезненную как хотелось бы. В последний момент, вспомнив о его травмах, я придержала руку. Но всё равно хлопок был громким. Вот только удовлетворения это не принесло.

— Ненавижу!

Но и это не возымело должного эффекта, только глаза опасно блеснули в тени длинных ресниц.

— Ты же хотела откровенности, требовала перечислить плюсы. Я честен с тобой, Айола. А ты? Ты честна со мной и с собой? Может, хватит играть в обиженную невинность? Наш брак будет выгоден обоим и тебе стоит это признать.

— Мне всё равно, что обо мне будут говорить. Мне всё равно на скандал и позор, который покроет моё имя… Высшая аристократия давно утратила для меня привлекательные краски и вариться в этом гадюшнике я не стану. Приняв это предложение, Торнтон, я потеряю себя… исчезну, сметённая вашей гордыней и честолюбием. Я просто не смогу так жить, не смогу притворяться счастливой изо дня в день. Рожать сыновей и молча наблюдать, как вы превращаете их в своё подобие? Нет, никогда.

— Это ваш окончательный ответ?

— Да. Я благодарна вам за попытку спасти моё честное имя. Но моя благодарность не распространяется так далеко. Прощайте…

Селина пришла через час. Замерла в дверях, молча изучая брата и только потом вошла, сразу присаживаясь на кровать.

— Ужасно выглядишь, — сообщила она.

— Чувствую себя не лучше.

— Тогда почему отказался от лекаря?

— Он не поможет.

Разве лекарь может залатать ту огромную чёрную дыру, которая горела в груди? Разве она может затушить гнев, который сжимал сердце и требовал совершить глупость? Разве он сможет вернуть былое хладнокровие и спокойствие?

— Дрался на кулаках?

— Я ведь вызвал Гремзи на дуэль, так что право выбора было за ним. Я бы остановился на кинжалах. Красиво, эффектно и изящно. Но пришлось соглашаться, — ответил он, потирая скулу.

— Сильно покалечил Гремзи?

— Хорошо хоть ты не сомневаешься в моих способностях…

— Первое место в мужском клубе по боксу, — фыркнула она. — Ты ведь всегда и во всем стремился быть первым.

— Привычка детства.

«За ошибку отец наказывал жестко, бескомпромиссно и больно…»