Это разожгло интерес Мигеля.

— У тебя есть права? Я и машины-то у тебя не видел, а гараж выглядит так, словно его несколько лет не открывали.

Олдридж тихо рассмеялся.

— В гараже стоит велосипед. И нет, у меня нет машины. Была пару лет назад, но я очень редко на ней ездил, потому что припарковаться здесь проблематично, и спустя некоторое время я ее продал. И это очередная причина наших с Тимом ссор.

Мигель хотел узнать больше, но побоялся слишком настырно совать нос в прошлое Олдриджа, поэтому просто ободряюще промычал.

— Тиму нравилось ездить за рулем. А я чаще выбирал пешие прогулки или общественный транспорт. Ну, или велосипед, если позволяла погода. Но Тим настаивал на машине, а потом психовал, что нет свободных мест на парковке, и я... — Олдридж замолчал.

— Что? — тихо спросил Мигель.

Олдридж глубоко вдохнул.

— Я озвучивал какую-нибудь колкость, мы неизбежно ссорились, а потом ели в том ресторане, ради которого приехали, но при этом не разговаривали. Тим сидел в своем телефоне, а я — в своем. Такими были наши свидания, большая их часть, — док снова вздохнул.

— Довольно... э-э... стремно, честно говоря. А когда он злился, вы потом целовались и примирительно, как кролики, трахались? — Мигель знал несколько таких пар. Казалось, они прекрасно жили в вечных конфликтах, к чему бонусом шел эпичный примирительный секс. Может и Олдриджу такое нравилось, хотя Мигель очень надеялся, что нет. Парень считал такие отношения настоящей головной болью и пустой тратой времени. Он встречался с одной девчонкой, которой нравился грубый секс, и она постоянно для этого провоцировала ссоры. Конечно, надолго Мигеля не хватило.

— Иногда. Но чаще всего мы просто расходились по разным углам. Я — в свой кабинет, а он — в свою спальню, поиграть на компьютере или посмотреть телевизор.

— А-а? У Тима была собственная комната? Очень необычно.

Олдридж отошел в сторону, и по спине Мигеля прошелся холодок. Парень отвернулся от окна и стал наблюдать за доком, снова разжигавшим камин.

— Кстати, сколько времени? Я оставил свой телефон внизу.

Олдридж поднял взгляд.

— Около пяти.

Мигель зевнул.

— Еще слишком рано вставать. Особенно в воскресенье. Даже несмотря на то, что нужно готовиться к экзаменам, — он плюхнулся обратно в кровать и закопался под одеяло.

— Какие у тебя на этой неделе экзамены?

— Иди ко мне. Твой, межличностная коммуникация, философия, химия и математика.

Олдридж вернулся к кровати, но остановился рядом и посмотрел на Мигеля.

— Ложись, старый ворчун. Еще рано, и в комнате слишком холодно. Я даже могу представить, что мы обнимаемся.

— Тебе это нравится? — Олдридж уступил и улегся под одеяло.

— Обниматься? — Мигель задумался. — Иногда. Особенно, когда холодно. Или был плохой день. Это не так плохо, — Олдридж, как труп, неподвижно и тихо лежал рядом, видимо не разделяя любовь Мигеля к объятиям. — Похоже, тебе это не нравится. Ничего страшного.

Олдридж хмыкнул.

— И видимо Тиму тоже, да? — интересно, когда Олдридж попросит Мигеля не лезть не в свое дело.

— Тиму нравилось личное пространство. Как и мне. Он переехал сюда, когда закончилась аренда в его прежней квартире, а он итак проводил практически все время здесь, занимаясь ремонтом. Тим словно был соседом. А потом, чуть позже, мы сохранили эту договоренность, потому что, думаю, так было всем проще. Мы пробовали спать вместе. Но я плохо сплю. Беспокойно и, если меня трогают, часто просыпаюсь. Тим постоянно ворочался во сне. Он всегла пинал и толкал меня ногами и руками. Поэтому спать раздельно — самое удачное для нас решение.

— Я спал, как убитый, пока не разбудил гром. Я мешал тебе? Толкал, пинал? Хотя, наверное, подушки помогли в этом случае. Надеюсь.

Олдридж слегка улыбнулся.

— Нет, ты не мешал, и, думаю, это связано с нашей «Линией Мажино».

— С нашим чем? А, ты про подушки! — Мигель расхохотался. — Я хочу быть Германией. А ты очень смахиваешь на Францию.

— Почему?

— Потому что Германия захватила Францию, чувак. «Линия Мажино» оказалась бесполезной.

Олдридж фыркнул.

— Надеешься пробить брешь в моей обороне?

«Боже, да. Во всех смыслах».

— Хм. Я передумал. Ты — Германия. Захвати мои границы, детка.

— Не понял? — Олдридж произнес это оскорбленно, но в голосе был слышен смех, поэтому Мигель продолжил.

Он с улыбкой повернулся на бок и уставился через барьер из подушек на Олдриджа.

— Разграбь мои города. Проникни в меня. Поглоти мою инфраструктуру. Бери меня грубо.

Брови Олдриджа сошлись на переносице.