– Лин, ты чё? – ткнулась ей в спину верная Янка.

Лина вытерла лицо, собралась с силами, закусила дрожащие губы и повернулась к подружке.

– Ерунда, – сказала она. – Янка, хочешь, я тебя летать научу?

Знаете, человек, который умеет летать, запросто может станцевать на рыхлом облаке, ползущем неторопливо в небесной синеве. И даже другого научить.

– Я боюсь, – сказала Янка.

Вечер был длинным, как Млечный Путь на небе.

– Не сходи с ума, – посоветовал Седик. – Ты ведь обратно в деревню возвращаться не собираешься?

– А чего там делать? – вздохнула Лина. – Все вечно пьяные ходят. Ты разве не помнишь, как там ко мне относились? Была охота ведьмой слыть. Я в институт поступать буду.

– Я тоже в деревню не хочу, – тоже загрустил Седик. – Только вот корову жалко, и мыши без меня разболтаются вконец. Они такие наглые в последнее время стали, идут через комнату, шага не прибавят.

– А кот?

– А что кот? – удивился Седик. – Избаловала его твоя мать, зачем ему мыши, если каждый день сливками кормят.

И облизнулся.

– У меня выпускной скоро, – сказала Лина. – Надо матери написать, чтобы платье сшила к выпускному. Все красивые будут, а я что, в старой юбке на вечер пойду?

– Ой, да не рыдай, не рыдай, – сказал Седик. – Будет тебе платье, и не хуже, а лучше, чем у других – я уже в лес лен отнес.

– Басяева, – строго сказала от двери воспитательница. – Ты почему распорядок нарушаешь? А ну спать! Взрослой себя почувствовала? С кем ты там разговариваешь?

А Лине как раз совсем не хотелось чувствовать себя взрослой, ей хотелось опять быть маленькой, и чтобы отец был живой. Он ее любил, никому бы не позволил обидеть.

– Все, – шепнула Лина домовому. – Я сплю. Знаешь, что я хочу во сне увидеть?

– Знаю, – тихонько сказал Седик. – Только это уже как получится. У меня со снами всегда плохо получалось.

Но все у него в эту ночь получилось, Лине приснился сон про деревню, и отец в этом сне был живой, и мать счастливая.

И вообще все было хорошо.

Так хорошо, как в жизни не бывает. Только во сне.

А время шло.

Наступил клейкий и зеленый май. Небо поголубело. Липы у забора интерната налились соком, весело засверкали в синем небе золотые купола церкви. Незаметно пришло время экзаменов.

– Ой, Линка, – растерянно и испуганно сказала Янка. – Я боюсь.

А чего бояться? Пришло время вступления во взрослую жизнь. Экзамены были просто чертой, которые отделяли их детство от вступления в мир, где можно было надеяться только на себя.

– Мать приедет, – сказал вечером Седик. – Платье на выпускной вечер тебе привезет.

– Тебе в институт надо поступать, – сказала Татьяна Сергеевна. – В медицинский. – И вздохнув, добавила: – Твой дар использовать надо. Чтобы людям хорошо было.

Но у Лины были сомнения на этот счет. Ведь как получалось? Каждый раз она старалась, каждый раз хотела хорошего, а что получалось? Она и так старалась жить незаметнее, старалась не показывать того, что умела. А умела она многое. По картам гадала, по фотографии могла определить, что у человека болит, и вообще – живой ли он. А главное – тайно все научилась делать. Лечила на расстоянии. Когда Вику Авдееву из восьмого «а» в карантин уложили с подозрением на скарлатину, Лина из коридора ее лечила. Наутро, когда врачи приехали, они только руками развели – здоровая девочка, какая температура была? Тридцать девять и пять? Не может быть!

Даже Седик удивлялся:

– Ну, ты даешь! Бабка такого никогда не умела.

Ночами Лина улетала. Смотрела с высоты на темную землю, где правильными рядами горели желтые уличные фонари и окна домов. Облака влажно обнимали ее тело, луна светилась над головой, и звезды подмигивали, словно подбадривали Лину – мы здесь, не робей! Лина становилась на краю облака и начинала танцевать, горделиво жалея, что некому ей свое умение показать, и принца прекрасного, похожего на молодого Баталова, рядом нет. И она кружилась среди звезд, и звезды кружились вокруг нее. И было у Лины ощущение окружающей пустоты и одиночества.

Семнадцатый год ей шел. А семнадцать лет – это время, когда ужасно хочется любви, только Лина тогда этого не понимала. Она историю с Колькой помнила.

Они с Янкой готовились к экзаменам, а в свободное время бегали в кино на улице Герцена. Там контролершей работала девчонка, которая когда-то в их интернате жила, она их жизнь понимала, и когда звучал третий звонок, всегда пускала интернатовских воспитанников в зал. И Лина с Янкой смотрели иностранные фильмы про Тарзана, и еще смотрели советские фильмы с красавчиком Баталовым, с Ильинским и большеротой белокурой Ладыниной в главных ролях. Смотрели и завидовали, потому что любовь в фильмах была такая, просто жуткая, дух от нее захватывало! Линка дала Янке свою любимую книжку «Дикая собака Динко, или Повесть о первой любви». Янка прочитала, вздохнула и, глядя куда-то в сторону, сказала: