Затем медленно и осторожно прилёг, устроился сверху, и, сделав упор на локтях, потянулся к губам, сначала поддевая и полизывая их, а потом наращивая настойчивость и интенсивность и внедряясь в рот Тэсс, словно хотел достать до дна. Изведать всю её, глубоко и по-настоящему и насладиться этим.

У девушки автоматически раздвинулись ноги, потому как между ними всё ожило и заныло. Ей вдруг захотелось опять, как тогда на маяке, любить его всю ночь напролёт до утра долго-долго и сладко-сладко. Никуда не торопясь, останавливаться на каждой мелочи, на каждой родинке или морщинке, на сладком моменте, и двигаться к следующему только, когда предыдущий уже выработан до дна и исчерпал себя.

Хорошенько рассмотреть и облюбовать соски, ключицы, бугристые мышцы на руках, невесомо провести пальчиком вдоль вздувшейся венки, укусить за мочку уха, пососать её, лизнуть языком вдоль очерченной красивой линии челюсти, прикоснуться губами ко лбу и набрать полные лёгкие ЕГО запаха, не стесняясь, быть жадной, ненасытной и даже где-то обнаглевшей собственницей.

«Когда-нибудь сама отвезу его на край света, — решила девушка. — И буду наслаждать им там до одури».

Поскольку Андрей, как никто другой, умел наполнять своей энергетикой любое пространство, в котором находился, Тэсс не только ощущала физически его ласковые, жаждущие, жадные прикосновения, она купалась в его искреннем желании. В совершенно неподдельном обожании её, поклонении её естеству, её нежности, изяществу, манящему, влекущему за собой очарованию и сексуальности. Девушка чувствовала себя госпожой, владычицей всего ЕГО, того, что он из себя представляет и кем является до последнего интимного секрета, до крайней преступной мысли, контролируемой Уголовным кодексом, до далёкого и почти забытого детского страха.

Как ни странно, этот мужчина, будучи весьма отстранённым, а иногда так и вовсе откровенно холодным в общении, во время интимной близости не стеснялся выказывать свою зависимость.

Перед ней, перед своим желанием её, перед потребностью в ней, необходимостью. Он менялся до неузнаваемости. Тэсс иногда просто поражалась этим метаморфозам и не забывала радоваться им же. Она чувствовала себя добычей, за которой охотится голодный, отчаявшийся хищник, которому уже много недель не везёт. Он унижен своей зависимостью от того, что она ему может дать, смущён и немного заискивает. Но отказаться от неё не в силах. И его нужда не отменяет в нём хищнической натуры, дикой, звериной.

Девушка просто обалдела, как в один момент Андрей поднёс к своим губам её ладонь и облизал отдельно каждый пальчик, будто ложку после вкусного лакомства. Тэсс как заворожённая смотрела на эту картинку и не верила глазам, пока Андрей не поднёс свою руку к её рту и не дотронулся до губ.

Его прикосновение было очень приятным и нежным. Тэсс поцеловала подушечки его пальцев, и он раздвинул ими её губки, дотронувшись до зубов, как бы прося разрешения. Его глаза мерцали как сапфиры. Констанция только на миг вгляделась в них, чтобы прочитать их выражение и тут же потеряла чувство гравитации. Её словно подхватило в невесомость и как гелевый шарик за ниточкой потянуло во Вселенную.

Видимо, что-то такое отразилось или на её лице, или в её голубых глазах, но Андрей удовлетворённо «потушил» взгляд и улыбнулся.

Тэсс открыла рот, поскольку слепо доверяла ему, и когда он тремя пальцами сильно захватил её нижние зубки и, слегка прощупав их, с довольно ощутимой силой подпёр ей ладонью подбородок и задрал голову, подставляя для себя её шею, ей ничего не оставалось, как только лишь вспомнить, что даже, будучи голодным и нуждающимся, он остаётся огромным, матёрым, зрелым волком. Свободным и диким, властным и эгоистичным.

А Андрея в это время действительно распирало. Он наполнялся наслаждением бесконтрольно, не сдерживая себя. До такой степени, пока его чувства и ощущения внутри не упёрлись в стенки нутра с силой, которую он вынужден был ослаблять стонами и рычанием, «стравливая» давление эмоций, словно пар из скороварки, пытаясь справиться с разбушевавшейся психикой.

Страдания и старания смешивались с безграничным удовольствием. Идеальность единения навязывала чувство не только сбывшейся мечты всей его жизни, но и чего-то элементарно итогового, суммарного, окончательного, завершающегося. Удовлетворение от собранного им гештальта фонтанировало и отключало мозги, приближая к состоянию существа с интеллектом двухмесячного щенка.

И как следствие, откуда-то изнутри нарастала примитивная, чистокровная сексуальная агрессия зрелого волка. Хотелось одновременно вознести Тэсс на небеса и положить ей в ладошки звезду, сдувать пылинки, любоваться и не дышать, а в следующую секунду уже руки чесались разорвать её на части, затрахать до смерти, а потом и самому сдохнуть от тоски и безысходности на её могиле.

И Тэсс это почувствовала.

Девушка застонала особенно громко и уже абсолютно недвусмысленно и очень широко раздвинула ноги в стороны. Она понимала, что ведёт себя как мартовская кошка, но только забавлялась этим. И даже прогнулась в спине. Мужчина издал краткий рык с низкой утробной вибрацией и отстранился, расстегнув Тэсс джинсы, стянул их вместе с трусиками. То, что трусики оказались белого цвета, а бюстгальтер черного, сказало ему о том, что для девушки сегодняшний секс действительно оказался неожиданностью.

— То, что нужно, — с наслаждением забрался он рукой в её жестковатые, тёмные курчавые волосы на лобке, после чего наклонился и зарылся в них носом. — М-м-м, здесь же полно твоего запаха, — вдохнул с наслаждением. С каким-то затаённым предвкушением раздвинул её складочки обеими руками и принялся слизывать соки, с силой нажимая языком, будто намереваясь вылизать её до скрипа. Тщательно, со вкусом и удовольствием. Констанция уже в полусознательном состоянии смотрела на всё это, и возбуждение хлынуло из неё с новой силой. Сильным, обильным потоком.