«Ладно, — вздохнула мисс Полл, — пока ещё некого сравнивать. Вот рожу, тогда и посмотрим».

В первую же ночь, когда она уже знала, что спит не одна, ей приснился Андрей фон Дорфф Дексен. Он её целовал. Нет, не так, он её ЦЕЛОВАЛ. Тэсс неожиданно очутилась в сказке, в своём персональном Раю. Мужчина прикасался к её губам, как в нереально красивом эротическом фильме — медленно, сладко, томно, без напора, нежно ласкал расслабленным языком, благоговея перед её хрупкостью, женственностью и мягкостью. В этом сне он был настоящим принцем и ещё более истинным рыцарем— идеальным, благородным, великодушным, сильным, властным, влюблённым. Он боготворил свою женщину и дышал ею. Словно ожившая мечта, Андрей сам плавился на её губах и скользил вниз по телу девушки потёками расплавленного счастья. В эти моменты у неё получилось почувствовать абсолютное блаженство. Эдакое круглое или даже сферическое, без вмятин и повреждений. Будучи в той, несуществующей жизни, она верила, что является принцессой. Звездой. Пусть глупой и наивной, но зато абсолютно счастливой.

Проснулась с мыслью, что даже если проживёт сто лет, не забудет этого поцелуя. Не получится.

Ещё лёжа в постели, уставилась в одну точку на потолке.

«Андрей». — Тэсс не питала каких-то уж особо красочных иллюзий по поводу реакции мужчины на новость. Доподлинно знала, что он не завизжит от радости, не захлопает в ладоши, не заскачет на одной ножке и не подхватит её на руки, дабы закружить по холлу на двадцать первом этаже. Дексен, скорее всего, только лишь красиво прищурится, усмехнётся, скажет что-нибудь жутко умное или неожиданно странное и чмокнет в щечку. Всё.

Не представляла она Андрея целующего её живот или прислушивающегося к движениям малыша в утробе. Его реакция будет скупой, многослойной, но тем и ценной. Мисс Полл это, кстати, полностью устраивало. Тэсс казалось занятным пронаблюдать, как её социопат станет сопротивляться распространению теплоты и доброты внутри его «каменной натуры, как постарается усилием воли блокировать их на подступах к мозгу, и только лишь спустя время постепенно впустит в своё сердце нежность и волнение, как когда-то пропускали на Титаник пассажиров третьего класса во главе с героем Леонардо Дикаприо.

Будущего отца начнёт ломать и корчить в муках. Почти семифутовый рост примется нашептывать, что негоже мужчине с такими габаритами пасовать перед несколькими фунтами писклявого веса, которые сам же и породил, а последний размер ноги среди человеческих, или первым среди Йетти, попытается насадить диктатуру мысли «Дети. Конец эры социопатии». Но спустя время он поймёт, каким образом от продолжения себя можно получать удовольствие, научится с этим жить и сделает счастливыми и себя, и свою женщину, и их ребёнка.

«Он это умеет», — улыбнулась Констанция и потянулась в кровати.

Однако, это только одна сторона вопроса.

Но есть ещё и другая.

Работать он её точно не пустит. И не исключено, что отсрочит учёбу. На красивый прищур и выдачу чего-нибудь очередного заумного Андрею понадобится секунд пятнадцать, а на шестнадцатой замки входной двери на двадцать первом этаже звонко и залихватски щелкнут задвижками, и вниманию мисс Полл будет предложена еда под дверь, интернет два часа в день с трёх до пяти и общение с мамой по домофону не более семи минут в неделю. И весь этот аттракцион невиданной щедрости только при благоприятном стечении обстоятельств. При развитии событий в отрицательную сторону и он превратится в остатки роскоши.

Взяв за основу дату последней менструации, Тэсс с Джессикой подсчитали, что рожать ей предстоит примерно пятого декабря.

«Вот-вот. Прямо до пятого декабря и запрёт», — скривилась Констанция, сидя на маминой кухне со стаканом свежевыжатого черничного сока, невидящим задумчивым взглядом уставившись на ещё мокрую после дождя листву за окном. Весна в этом году получилась какая-то нейтральная. Очень спокойная, сонная, влажная и скромная, как девушка-дурнушка, которая знает о своей непривлекательности и старается меньше лезть в глаза людям. До последних событий именно такой вот мутной погодой мисс Полл объясняла свою перманентную, сбивающую с ног, сонливость. Она засыпала буквально на ходу и того и гляди грозилась не вписаться в какой-нибудь проход и пойти на таран косяка или стены. Кстати, при такой сырости у неё началась несильная простуда, и девушка тут же принялась ложками поглощать клюкву и морошку, опасаясь ещё и температуры.

«Наверняка, Андрей тоже думает о Даррене». — Мысли об этом человеке добавляли тревоги и вносили сумятицу в самочувствие. Намёк мистера фон Доррфа, что он является членом попечительского совета не только госпиталя Lenox Hills, не давал покоя.

Здесь, в Бенедикте у Тэсс была доктор Тиглиниди, которая со своей неподкупностью и принципиальностью смело могла претендовать на место в конгрессе США вплоть до должности спикера Палаты представителей. Девушке очень хотелось проходить все оставшиеся восемь месяцев под её присмотром, а потом выбрать куратором родов. Она верила, что через Джессику Даррену к пациенткам не подобраться. Эта врач трупом ляжет, из любого вытрясет душу и выпьет все соки, включая желудочный, но сделает всё так, как положено и как надо. У Тэсс даже мелькнула шальная мысль переманить свою наставницу в Нью-Йорк, уговорив Андрея заплатить той соответствующую сумму. Но вот только эту женщину не купишь, да и муж у неё здесь — красавец грек Каспер Тиглиниди, внешне не хуже самого мистера Дексена и к тому же, отличный травматолог.

У Джессики, кстати, детей не имелось, и причин тому не знал никто. Гинекологи вообще не любят распространяться между собой по поводу собственной репродуктивной функции, им хватает пациенток с их животами. Поэтому с информацией о том, как проходят беременности у коллег или их жен, что они при этом чувствуют и как себя ведут, мисс Полл как-то разминулась.

Самой девушке очень хотелось бы отключить в себе весь опыт и знания допустим про преиндукцию и мифепристон и предвкушать материнство полным дилетантом — с бабочками в голове и радугой в животе. Но она гинеколог. И как когда-то сказал Андрей, этого не отменить. Тэсс ни единожды имела возможность наблюдать, как беременность отменно и методично выматывала женщин до полного эмоционального истощения, и доподлинно знала о случаях, когда сгубила физически. К тому же, доктор Полл видела, как рожают мёртвых детей уже на сороковой неделе, как выглядят и дышат недоношенные, насколько отвратителен биоматериал от абортов, она вообще успела повидать предостаточно.