Шрифт:
Преображенец кивнул, тяжело поднялся и сквозь туман, паривший над полом, направился к окну, приоткрыл и окликнул Степана.
— Чего изволите, барин? — для тех, кто находился в комнате голос мужика звучал очень глухо, словно тот был далеко.
— Скажи моему денщику, чтоб посвистел, как назначено, он поймет! — распорядился Белов и вновь закрыл окно, отсекая всех от внешнего мира.
— Это и есть ваш надежный человек, которого никто не опознает? — слегка иронично осведомился Шувалов. — Ваш денщик? Его же каждая собака в Питерсхоффе знает!
— Это не Василий, — хитро улыбнулся в ответ Белов. — Хотя вы правы, ваше сиятельство, это — солдат Преображенского полка и собаки теперь его точно знают!
Глава 4
Ждать пришлось долго. Во всяком случае, так показалось из-за напряженного молчания, царившего в комнате.
У Насти на языке вертелось бесчестное количество вопросов к Анне Михайловне, но задавать их при Шувалове девушка не решилась. Сам же граф, решив поберечь силы, снял заклятие от чужих ушей, после чего погрузился в сосредоточенное молчание. Молчал и Белов. Гриша даже прикрыл глаза и, как показалось Насте, задремал.
Тем не менее, именно преображенец своим чутким звериным слухом уловил, как к дому кто-то идет. Гвардеец выпрямился и широко улыбнулся.
— Сашка пришел, — радостно возвестил он.
Впрочем, зычный кавалерийский голос посетителя, вопрошавшего, где разместили офицера преображенского полка Григория Белова, услышали уже все. Анна Михайловна неторопливо поднялась и подошла к дверям.
— Сашенька, голубчик, этак вы мне всех слуг распугаете! — хозяйка дома протянула незваному гостю руку, которую Левшин почтительно поцеловал.
— Прошу прощения, Анна Михайловна, но ваш слуга не желал меня пускать! — скоро раскланявшись с присутствующими, измайловец подскочил к другу и заключил того в медвежьи объятия. — Ну Гришка, ну дал ты нам всем жару!
Объятия сменились похлопывания ми по плечу и спине, заставившими Белова невольно охнуть и схватиться за рану.
— Тише ты! Убьёшь ведь! — проворчал гвардеец.
— Тебя убьёшь, как же! — счастливо рассмеялся Левшин, вдруг замолчал, с удивлением смотря на преображенца. — А у тебя глаза синие…
— Всю жизнь такими были, — отмахнулся Белов, вновь падая в кресло и хмуро поглядывая на Шувалова.
Граф ехидно посмеивался.
— Да нет же! У тебя были желтые, звериные, а сейчас…
Настя отвернулась, чтобы скрыть предательский румянец.
— Саш, давай потом, а? — предложил Григорий. — Я ж тебе не девка, чтобы на глаза мои заглядываться.
— Потом, так потом, — покладисто согласился друг, сосредотачиваясь на стоявших на столе яствах.
Перехватив голодный взгляд незваного гостя, Бутурлина улыбнулась.
— Сашенька, а вы присаживайтесь к столу, угощайтесь! Александр Иванович ведь ваш тезка и против не будет!
— Вы Анна Михайловна, может еще предложите остальным, между нами, садиться и желание загадывать! — хмуро заметил Шувалов.
— Отчего ж не загадать? Главное, чтобы желание было! — хозяйка лично разлила чай и только что успела передать чашку Левшину, когда в саду раздался шум, лай собак, сменившийся грозным рычанием и скулежом.
Затем послышались истошные вопли девок, крики «стой, куда» и огромный пегий пес впрыгнул в комнату через окно, выбив свинцовую раму. Пол комнаты усыпали осколки.
— Ванька, ты что творишь! — прошипел Белов вновь вскакивая. Он обернулся к хозяйке дома: — Анна Михайловна, простите, бога ради! Я возмещу ущерб!
— Ничего, Гришенька, правда Александр Борисович расстроен будет, что все без него происходило, — слегка наигранно вздохнула та. — Вот я ему советовала на службу не ходить, а он не послушал!
В голосе хозяйки дома скользнули довольные нотки. Настя невольно улыбнулась, но тут же посмотрела на пса, ластившегося к её ногам. Несмотря на звериный облик она узнала в нем того самого солдата, которого спасла от смерти несколько дней тому назад. Правда, девушка не думала, что раны, полученные Ванькой от оборотня, затянутся так быстро.
— Преображайся, — тем временем мрачно приказал Белов.
Пес заскулил и с мольбой посмотрел на гвардейца.
— О сестре подумай, — посоветовал тот, разглядывая битые стекла и все еще хмурясь, — Как она тебя на цепь, да хворостиной поперек хребта! А я за этот разбой добавлю!
Пес тяжело вздохнул и отряхнулся. Глаза покраснели. Несколько секунд ничего не происходило, а потом вдруг вместо собаки на полу на четвереньках оказался солдат.
— Слава тебе господи, — он встал и широко перекрестился. — Да чтоб я еще раз…