— Он меня Марфе Симоновне представил.

— Так и Марфе попало?! — почти радостно воскликнула Анна Михайловна.

Ведьма не смогла скрыть довольную улыбку. Муж с усмешкой посмотрел на нее.

— Аннушка, будет тебе, — он накрыл своей ладонью ладонь жены. — Стоит ли вспоминать давнее соперничество?

— Помилуй, Саша, какое соперничество? — Анна Михайловна кокетливо опустила ресницы. — Я и забыла уже!

Насте вдруг до боли захотелось, чтобы ее семейная жизнь была похожа на жизнь Бутурлиных. Но тут же вспомнилось, как Григорий умчался днем куда-то с колокольчиками в руке. Девушка невольно вздохнула.

— Забыла она, как же! — с усмешкой проворчал Александр Борисович. — Твоя злопамятность, душа моя мне известна!

Бутурлина улыбнулась, одарила мужа лукавым взглядом и вновь повернулась к гостье.

— Настенька, ты, верно, уже сто раз пожалела, что у нас остановилась, но что поделать? У Александра Борисовича совершенно несносный характер, — она произнесла это так, что стало понятно: характером мужа Бутурлина гордиться.

— Ну что вы, Анна Михайловна, — почти искренне заверила девушка хозяйку дома. — У вас здесь… — она посмотрела по сторонам, стараясь не замечать пыльную паутину в углу комнаты и решительно закончила, — уютно.

— Не стоит льстить. — отмахнулась Бутурлина, — Этот дом — логово старого волка и уюта здесь быть не может.

— Ну, душа моя, коли ты явилась, так уют непременно будет! — отозвался муж, допивая чай.

Александр Борисович отставил чашку и вновь взглянул на Настю.

— Да уж, наворотили вы с Григорием дел!

Девушка покаянно опустила голову.

— Моя вина это. Я… я чары на нем применила, что б провел… а вот оно как вышло…

— Чары? — почти весело протянула Анна Михайловна, чуть сильнее сжимая плечо мужа, чтобы тот молчал. — Очаровала, значит…

Бутурлин только усмехнулся и тяжело встал.

— Ладно, вы уж о женских чарах без меня болтайте.

Анна Михайловна с тревогой проследила за мужем, медленно направляющимся к себе, и обернулась к Насте лишь когда услышала, как хлопнула дверь в спальню, а потом раздался голос Александра Борисовича, звавшего денщика.

— Вот так всю жизнь, Настенька, — устало вздохнула ведьма. — Сколько не говорю: побереги себя, Александр Борисович лишь рукой машет. Одно слово — преображенец. Все они такие…

— Какие? — не выдержала Настя.

Бутурлина едва заметно улыбнулась.

— Долг превыше всего ставят. И Гриша твой такой же…

— Не мой он, — по привычке буркнула девушка.

Анна Михайловна не стала возражать, лишь взглянула на новомодные часы из блестящей бронзы и всплеснула руками.

— Засиделись мы с тобой, Настасья! Во дворце музицировать сегодня должны, а ты растрепанная и в дневном платье!

— И что с того? — недоуменно отозвалась девушка.

Идти в душный, пропахший потом и духами зал, слушать заунывную музыку, перебиваемую шепотом придворных, и ловить на себе оценивающие взгляды не хотелось.

— Если не поторопишься, то все пропустишь, так что бегом переодеваться!

— Анна Михайловна, вы меня прогоняете? — девушка невольно улыбнулась. — Неужто я вам вечером мешать буду.

— С чего ты взяла?

— Вы так ревностно меня во дворец выпроваживаете. Вот я и подумала, что явлюсь помехой вашим планам…

— Мо и планы сегодня следить за Александром Борисовичем, чтоб он каких безумств не натворил. А то вон уже вскочил, командовать начал, — анна Михайловна покачала головой. — Так что мне сегодня из дому отлучаться нельзя, а ты что сидеть будешь?

— А во дворце мне что делать? Там шум и суета, — отмахнулась Настя. — К тому же мне завтра на дежурство заступать. Так что я лучше в комнату пойду, книгу какую почитаю, кол дадите, да пораньше спать лягу.

— Книгу? — Бутурлина задумчиво посмотрела на девушку. — Книги я тебе дам. Сейчас Степану скажу, чтоб в комнату тебе принес!

— Спасибо! — та улыбнулась.

Читать Настя очень любила. Мать Мария заметив любознательность девочки постоянно давала ей книги, которые украдкой от настоятельницы ей присылали друзья из Питерсбурха. Вот и сейчас перспектива провести вечер с книгой вместо того, чтобы выслушивать придворные сплетни обрадовала.

Анна Михайловна, глядя на девушку лишь покачала головой и вышла, чтобы отдать распоряжение Степану. Настя расценила это как окончание ужина и прошла в комнату, указанную хозяйкой сразу по приезду.

Достаточно просторная и, главное, светлая, она разительно отличалась от неуютных комнат фрейлинского дома. Кровать тоже показалась огромной. Настя присела, а потом, не удержавшись от искушения, раскинула руки и откинулась на мягкие перины.

Стук в дверь возвестил, что пришел Степан. Девушка поспешно вскочила, расправила платье и открыла дверь. Денщика почти не было видно из-за книг. Кряхтя и ворча, Степан вошел в комнату, сгрузил книги на секретер, стоявший у стены между двух окон.