— Страна без власти, — прошептал Аллер пораженно. — А что за измена Маниуса?

— Да я не знаю. Вроде как Совет распустить потребовал. Всех воинов из Аборна отозвали, кроме защитников. Зачем, спрашивается?

— Война, — однозначно ответил Аллер. — Только с кем? Да и воевать не самое лучшее время.

— Не нам решать, — отозвался Солон.

Они подошли к шатру Римальда. Солнце уже подобралось к нему, перекрасило серое полотнище в грязно — рыжий. Лучи ярче пламени отражались в боках медного колокольчика, что болтался рядом с входом в шатер.

Аллер дернул за шнурок. Ясный, чистый звон вырвался из-под тяжелого язычка — такой неожиданный в тесной утренней тишине.

Эпизод 2

Римальд спал, но только металлический звон, возвещающий о посетителях, разбил сновидение, веки Главы «Крылатого» распахнулись, он сел на своем ложе и как будто не спросонья, громко, отчетливо, пригласил:

— Войдите!

Аллер посторонился, пропуская вперед Солона, сам зашел следом, но остался возле порога. Юное солнце еле-еле проникало в шатер, фигура Римальда казалась слабо различимой в застоявшемся сумраке, однако не надо было видеть его лица, чтобы чувствовать внимательный и испытывающий взгляд. Солон, конечно, не знал этого качества Римальда, от неуютного чувства ему стало неловко, он оглянулся на Аллера, будто ища поддержки.

— Гонец от Верховного Главнокомандующего Армией, с посланием, — объявил Аллер, и Римальд шагнул навстречу.

— От Верховного Главнокомандующего Армией? — промолвил он задумчиво. — И что же ты привез?

Солон почтительно склонил голову, вынул из-под плаща свиток и протянул его Римальду. Тот взял бумагу, поднес к глазам, придирчиво разглядывая печать и, не обнаружив обмана, подошел к столу. Там, в наспех выструганном подсвечнике стоял заплывший воском огарок. Пара резких, уверенных движений, стук кремня, и в руках Римальда вспыхнула искра, перебралась на черную загогулину фитиля, и медленно, словно нехотя, тот оброс ровным, желтым, похожим на перышко, пламенем.

Римальд поднес бумагу к огню и принялся читать, долго, боясь ошибиться.

Аллер внимательно следил за своим начальником, надеялся разгадать, что за смысл изложен в письме. Но разгадать что-нибудь в Римальде оказалось не возможно, его лицо оставалось бесстрастным. Наконец он отложил бумагу и обернулся к Аллеру и Солону. Взгляд был тяжелее свинца, губы плотно сжаты, глаза прищурены. С секунду он раздумывал, затем поднялся и в один широкий шаг оказался перед Аллером.

— Труби подъем, — резко приказал он, — чтобы через пять минут весь отряд был выстроен. Шевелись, Аллер! Или ты оглох?!

Аллер не оглох и даже не растерялся. Он метнулся из шатра, остановился у входа и, лишь мельком охватив взглядом лагерь. «Крылатый» еще отдыхал, не ведая, что скоро от спокойного сна останется лишь воспоминание. Аллер схватился за пояс. Там, рядом с мечом, висел горн — окованный медью, превращенный мастером в инструмент, рог горного козла. Он передавался из рук в руки вместе с постом стража лагеря. Аллер никогда прежде не трубил и не представлял, что это за ощущение. Он стиснул рог, поднес его к губам и, не прикрывая глаз, гордо вскинув голову и выпятив грудь, дунул изо всех сил.

Казалось, что весь мир сотрясся. Чистый, тяжелый звук вырвался из воронки и, растекаясь, накрыл лагерь, деревню, холмы, небо… Аллер вдохнул глубоко и снова выпустил воздух. Душа рванулась вон, лопнули сдерживающие ее цепи, упали и разбились оковы.

Протрубив в третий раз, Аллер ощутил слабость, но не бессилие. Неоправданная радость и наивное восхищение: то, что знакомо человеку в детстве, но что бесследно исчезает с возрастом.

Но восторгам отвелось не слишком много времени. Из шатров высыпали воины. Лохматые, наспех собранные, в смятой одежде, но при оружии, они спешили к маленькой площадке в центре лагеря. Уже через минуты после третьего сигнала на площадке появился, хоть и разноперый, но ровный строй. Сам Аллер встал во втором ряду и вместе со всеми, когда перед строем появился Римальд, замер, вскинув подбородок, приветствуя Главу отряда.

— Воины! — громко выкрикнул Римальд, и жесткий, упругий тон его голоса не предвещал хороших вестей. — Всадники «Крылатого», только что я получил письмо от самого Верховного Главнокомандующего Армией с приказом срочно оставить наш лагерь и скакать к месту назначения. Нам приказывают немедленно отправляться к Аборну. Судьба всей страны решается нынче под стенами столицы. Верховный Главнокомандующий говорит о переменах, возможно тяжелых и жестоких, а наши силы нужны для сокрушения тех, кто будет противиться этим перемена. Нас ничего не остановит, не смутит, не обманет. Вместе мы сокрушим любого врага, кем бы он ни оказался. Докажем, что нельзя на наших одеждах серебрятся крылья! Вперед, на Аборн!

— На Аборн! — отозвался восторженный хор голосов.

Крикнул каждый воин, все как один вскинули к небу руки с крепко сжатыми кулаками. Никто не знал зачем, никто не задумывался, почему…

В одно мгновение строй превратился в пчелиный улей — воины разбежались, торопливо принялись собираться в путь. Сворачивались шатры, собирались обозы, выводились и готовились к долгой, изнурительной скачке кони. Всадники крепили к седлам оружие, вскакивали верхом. Воины готовились в поход…

Теперь Аллер не выделялся. Приказ вернул ему несокрушимый воинский дух. Его Кайз, нетерпеливый, своенравный, требовательно ржал и мотал мордой, скалил длинные зубы, требуя действий. Аллер застегнул под круглым брюхом коня ремень, перебросил узду через шею. Ночное дежурство подарило ему преимущество во времени — он собрался быстрее других и оставил несколько лишних минут, чтобы подумать.