Времени катастрофично не хватало, я вставала по утрам рано, ложилась по ночам поздно, есть успевала не всегда. За это систематически получала нагоняй от Фени. В общем, через три дня, когда я посмотрела на себя в зеркало, я увидела живой, очень недовольный, труп. И без того бледная от природы кожа, сейчас была прозрачная и отдавала синевой. Глаза злые, бешеные. А самое главное у меня дико болели ноги. По всем объектам я бегала пешком, и в течение дня успевала намотать не один километр. И хотя в бассейне я бывала каждую неделю, к таким нагрузкам ноги были не готовы.

— Аналия, тебя дедушка Леша вызывает, — оторвал меня от зеркала Феня.

Я застонала, громко и жалобно. Не хочу ничего, не пойду никуда! Надоело! Но вслух сказала:

— Сейчас бегу.

— Не плачь, у него подарок для тебя.

Надо ли говорить, что сюрпризы с некоторых пор я не любила? Но делать нечего, пошла в лес. У кромки меня уже ждал Леший, со странной палкой в руках. Бить что ли собрался?

— Доброе утро, дедушка, — поздоровалась я.

— Добрый день Аналия, вот это тебе — протянули мне палку.

— Спасибо конечно, но что мне с этим делать?

— А ты присядь, — улыбнулся дедушка Леший.

Я осмотрела палку в своих руках, но это не помогло ответить на вопрос: Куда мне присесть? Я, конечно, не хочу никого обижать, но мысли о странностях дедушки пришли в мою голову довольно быстро.

— Дедушка Леша, куда мне присесть?

— Так на жердь, — улыбнулся он.

Вот если бы эту палку мне подарил Бес или Ривд я бы поняла, и возможно оценила, шутку. Но в то, что дедушка Леший шутит, я не поверила. А если он не шутит, то…

— Примерь размер, подойдет ли?

— Дедушка, я ничего не поняла. Зачем мне садиться на палку? Какой размер мне должен подойти?

— Так это жердь для метлы, чтобы тебе сподручнее перемещаться было.

— Для метлы? Жердочка? Эээ, хорошо, и как на нее сесть? — критически осмотрела палку.

— Верхом конечно.

Ну хорошо, мне не трудно. Я села верхом на палку, в буйной голове тут же возник образ детской лошадки, в виде палки с головой лошади, на которых мы «скакали» в детском саду. Эти воспоминания вызвали улыбку.

— Попробуй взлететь, — предложил Леший.

— Дедушка я этим пользоваться не умею, совсем, — раскрыла я свои карты.

— Так просто это. Сначала дай имя будущей метле, потом мысленно позови ее или его, как решишь, и попроси взлететь. Когда взлетишь, проведи рукой по нужной насечке. Вот собственно и все.

— Понятно, что ничего не понятно.

Я в десятый раз осмотрела жердь (как для курицы), но насечек на ней не нашла, о чем и сообщила Лешему.

— Ты сама потом сделаешь, надо подумать о месте назначения и сделать небольшой надрез. Пока ты можешь просто взлететь и указывать маршрут мысленно.

Имя для метлы, а какого пола моя будущая метла?

— Дедушка, а что это за дерево?

— Дуб, пусть не очень быстрая, но очень крепкая и безопасная заготовка.

— Спасибо, — улыбнулась я.

Дуб, размышляла я, значит мальчик.

— Нарекаю тебя, о, мой верный конь, Керцусом. Служи мне верой и правдой. Не брось меня ни мертвой, ни раненой. И теперь, если не сложно, прокати меня до дома Берегини, пожалуйста.

После этих слов жердочка завибрировала у меня в руках и резко дернулась вверх. Я с криком взлетела, по инерции. Попрощаться с Лешим я не успела, потому что помчала к домику. Полет был, мягко говоря, тяжелым, а вот посадка мягкой, но только для меня. Пикировали мы знатно, под музыкальное сопровождение, в виде моего крика. Меня приземлили прямо в руки очень удивленного Велимира. Он естественно не удержал мою тушку, и мы повалились на землю.

В первые секунды, я очень боялась открывать глаза. Боялась, потому что думала, что убила Мира. Так я и лежала на теплом мужском теле, пока не почувствовала движение рук по моей спине.

— Не ожидал такого необычного приема, — прошептали мне в макушку.

Я молчала, было стыдно и страшно.

— Аналия, ты поранилась? Что болит? Где ударилась? — обеспокоенно спрашивал Мир, в то время как его руки решили провести разведку боем.

И вот когда эти самые руки достигли моей пятой точки, я не выдержала.

— Со мной все хорошо, — дернулась, чтобы встать, но кто бы меня выпустил? — Отпусти.

— Не хочу, — я увидела перед собой обворожительную улыбку и блестящие счастливые глаза.

— Нравится быть раздавленным? — приподняла я одну бровь.

— С тобой, как угодно, куда угодно и что угодно, — меня целовали в нос после каждого слова.

— Не ожидала тебя увидеть… — к моим губам приложили палец, не дав закончить мысль.

— Прости меня, солнышко. Я был не прав. Наговорил тебе всяких глупостей.