– Я замечала, что отношения в Эмминой семье отнюдь не так безмятежны, как она их выставляла напоказ, но чтобы до такой степени…

«Опять двадцать пять!.. Что же Инна молчит? Дистанцию держит? На нее не похоже. – Лена уже хотела пошутить на этот счет, но луна, вдруг выйдя из облаков, осветила комнату. На лице Инны проявилась печать замороженного, ненатурального спокойствия, граничащего с крайней усталостью. – Какая же я невнимательная», – укорила она себя, испуганно вглядываясь в лицо подруги.

– Дети не удерживают мужчин от амурных глупостей. Они живут одним днем, далеко вперед не заглядывают. Их поведение, пока молоды, диктуется сексуальными пристрастиями.

– Эгоизмом диктуется, – в который раз Аня резко и однозначно выразила свое мнение.

– А я скажу тебе совершенно о другом: дети делают женщину беззащитной, – вздохнула Жанна.

– Но не слабой, – твердо сказала Лена.

«Такая болезненная тема, а Лена молчит, только изредка вставляет краткие замечания, как педагог на вступительных экзаменах в вуз». – Жанна мысленно улыбнулась своему неожиданному сравнению.

А Лена подумала: «Как ни стараюсь отвлекаться, отдельные фразы разговоров девчонок все равно внедряются мне в мозг и нарушают ход моих мыслей».

– Федор с завидным постоянством возвращался к Эмме. Раз был рядом, значит, что-то его держало. Не то что некоторые, которые вовсе линяли. И похлеще варианты среди моих знакомых случались.

– Ну, а кабы не вернулся? – ехидно фыркнула Инна на Жаннино «послабление» Федору. Но слов поддержки не услышала. – Возвращался он! Это его не оправдывает. От добра добра не ищут. Федька! То же мне, средоточие мира! Гнать его надо было поганой метлой.

– Не исключено, что он просто наскучил сам себе, вот и искал развлечений на стороне. Поначалу засорял свою жизнь компромиссами и полуправдами, потом познал извилистые тропы лжи. И понеслась его телега – все четыре колеса! С тех пор одно вертелось в его одурманенной голове: какая следующая появится на его горизонте… Маньяк. Любовь – не желание иметь, не борьба за обладание, это слишком мало и мелко! Любовь – прежде всего взаимопонимание и приятие другого, а еще достойные поступки. Жаль, нельзя, не уронив себя, нанести ответный удар! – завелась-таки Жанна.

«О Боже!..» – Лена с трудом повернулась к стене.

– Федор говорил, что не может жить тускло. Он играл в любовь. Его воображение немыслимо разгоралось. Он утверждал, будучи под градусом, что каждая женщина по-разному волнует в постели (Какие откровения!) и тем интересна. Это как попасть из нудного мелкого дождя в грозу или даже присутствовать при извержении вулкана. Страшно и прекрасно! Вот поэтому он не испытывал ни малейшей неловкости. Это обидно, но все же лучше, чем если бы он на самом деле в них влюблялся.

– Плотоядная влюбленность. Но за игрой он совершенно забывал о семье. – Жанну возмутило объяснение Ани, похожее на оправдание «героя».

– Но из семьи не уходил.

– За харчи прижился! Это делает ему честь?

– А я про что толкую? О таких мужчинах говорят: не уходит и назад не возвращается, – раздраженно перебила Жанну Аня. – Никто его за руку не удерживал. Эмме надо было верить, что муж не оставляет ее не из-за создаваемого ею комфорта, а потому что он не сомневается в безусловной ценности семьи.

– А вдруг он на самом деле понимал, что оставленные дети как оставленные на поле боя раненые товарищи? Та же подлость, то же предательство, – спросила Инна.

– Он об этом никогда не думал! – зло вспылила Аня. – В разведку я бы с ним не пошла. Ведет себя с женой так, словно ее нет рядом или ее присутствие не имеет никакого значения. Для него и дети точно мебель: если мешают, можно отодвинуть. Видя от отца одно безразличие, они его не трогали. Понимали, что привлечь к себе его внимание – задача невыполнимая, да и мало желательная. У них на всё про всё мама была. Я бы такого в два счета рассчитала. Федор недавно проявил неудовольствие нерешительностью дочери в каком-то деле, так обычно молчаливая при мне Эмма не то взорвалась, не то всерьез взбунтовалась: «Что ты внес в ее воспитание? Что ты вложил в детей своими загулами, бездельем, безразличием, неуважением к ним и ко мне, своими вечными издевками и пренебрежением, кроме неуверенности и чувства неполноценности?! Может, радость, восторг, жажду жизни, оптимизм? Или научил их любить, быть верными, добрыми, нежными?» И Федор при его самомнении на этот раз не нашелся что ответить. Не ожидал от жены столь непредсказуемой, эмоциональной реакции при постороннем человеке. Стоял и лыбился, как последний придурок.

– Примитивная душа понимает только свои страдания, – вздохнула Жанна.

– Вот тут я с тобой соглашусь. Федор был матерью воспитан «невоспитанным эгоистом».

Жанна не сразу поняла словосочетание «воспитан невоспитанным». Но когда смысл до нее дошел, удовлетворенно и утвердительно закивала головой, оценив его как экстравагантное, но точное. А Аня вдруг подумала: «Отец у Федора был, но он о нем никогда не упоминал. Наверное, жена с тещей низвели его до уровня плинтуса».

– Не стоит Эмму разуверять в правильности ее линии поведения, заставлять увидеть себя со стороны будто бы в истинном свете, потому что нельзя пройти сквозь «зеркало правды», не порезавшись об его острые грани. Не надо журить, разубеждать, предлагать одуматься. И одобрять не стоит, – сказала Жанна.