– Красоту не любят, ей злобно завидуют те, кому она не досталась. По моим наблюдениям мужья нечасто гордятся красивыми женами, в основном ревнуют их и жестоко гнобят, – сердито высказалась Инна.

– Точное попадание в образ! Ох уж эта мне удручающая банальность зла! Не в красоте счастье, а в уме и хитрости, – заметила Жанна.

– Получается, Федор мстит Эмме за ее красоту и обаяние унижением, потому что она усугубляет его чувство неполноценности? Надо же додуматься до такого! Нельзя допускать попрания красоты и достоинства! Это аморально.

– И давно тебя посетила эта великая мысль? О темные разрушительные страсти! – принялась насмешничать Инна над серьезностью Ани. – И к красоте, и к жизни подлой и гадкой мы привыкаем, потому и не ценим. Мы ежедневно пробегаем мимо чудной природы, не замечая ее. А разве мы ее не любим? Некогда нам любоваться. Так и Федька возле жены-красавицы ходит как около обычного предмета обихода.

– Сравнила! Он же не любит, – возмутилась Аня.

– Эмма говорила мне: «Откуда во мне мучительная, испепеляющая нежность к этому слабенькому, бледному и, как мне казалось, умному… Это неподъемная ноша обиды… А он, ты представляешь, ободренный моей уступчивостью и отходчивостью, хамил, грозил мне разводом!»

«А ты мечтала, «чтобы в его словах был Бог?» – грустно спрашивала я.

«Мой притеснитель в моей любви, заботе и нежности видел только слабость и боязнь его потерять!».

«И ты металась, разрываясь между двумя противоречивыми желаниями: врезать и пожалеть?» – невеликодушно спрашивала я, сердясь то ли на нее, то ли на себя.

– Посмотрим правде в глаза: именно из-за Эмминой материнской опеки Федор так и не повзрослел. Он по-прежнему все тот же безответственный, капризный, безбашенный, стихийный ребенок, – сказала Жанна. – Чего еще можно ожидать, если всегда торопиться самой улаживать все конфликты, одной выполнять любую домашнюю работу, включая мужскую?

– Так ведь больным притворялся. А теперь он вредный психованный старик, – заключила Аня.

– И ваще… – хихикнула Инна.

– С чего начинается эгоизм? С того, что человек слишком любит и жалеет себя, сначала привыкает сваливать на других свою вину, потом работу… Некоторые матери слишком балуют сыновей, и они считают, что кто-то – допустим, жены, – до конца своей жизни должны с ними нянчиться.

– Понять причину своих проблем у Федора ума не хватало, а чтобы пахать на других, ему достаточно было хитрости, – поддакнула Ане Жанна.

– Эмма любила Федора, потому-то верила и жалела, но базу эгоизма заложила в нем не она, а его мать. Познав материнскую любовь, он должен был в своем развитии идти дальше, но мать не отпустила его, и он задержался рядом с ней дольше положенного срока, по сути дела, до конца ее жизни. А ведь даже Библия советует оставить мать и отца своих и прилепиться друг к другу. А Федор так и не оторвался от маминой юбки. И была Эмма в их семье третьей. А вынести такое – подвиг. Любовь проявляется в радостном служении и жертвенности друг для друга, а не в подчинении.

– Аня, такова твоя точка зрения на природу эгоизма? – уточнила Инна.

– Да. До пяти лет ребенок только свои интересы учитывает. И лишь повзрослев, начинает защищать других.

– Между прочим, в стрессовой ситуации большинство людей временно опускаются на более низкий интеллектуальный уровень и думают только о своем спасении. Наверное, в такие моменты они борются за жизнь еще и ради сохранения своих семей, – смягчила свое же категоричное высказывание Жанна.

– Так вот, – вернулась к своей теории Аня, – забалованные дети часто застревают в своем детстве и остаются на уровне пятилетних. Из них и вырастают эгоисты типа Федора. Это не мои домыслы. Психологи пришли к такому выводу.

– Я наблюдала, как мой трехлетний сын в парке на детской площадке мужественно защищал свою пятилетнюю сестренку. Он не подпадает под общее правило? – с улыбкой спросила Жанна.

– Психологи выводят среднестатистические характеристики.

– А меня больше интересуют индивидуальные качества. Знала я одну мамашу. Она мозги выклевывала детям своей любовью. Обрушивала на них ее как Ниагарский водопад. И это было уже не прекрасно, а ужасно! – сказала Инна.

– Здесь совсем другое. Не столько своих отпрысков, сколько себя любят и жалеют такие женщины. А подлинная материнская любовь ра-зумная, она побеждает в себе эгоизм, – заверила Аня.

– Будь то дочь или сын – они все равно сбегут от истязающих душу требовательных, несчастных, потерянных глаз своей мамаши. Или так и будут, раздваиваясь, всю жизнь мучиться сознанием вины, которую та им внушила, – добавила Жанна информации к рассказу Инны.

– Ей это надо? – удивилась Аня.

– К сожалению. В моем окружении таких матерей хватает. Появления в молодой семье тещи или свекрови с подобным характером часто более чем достаточно, чтобы разрушить любой союз. Мне повезло, мы с Колей сами строили свое гнездышко.