— Марк… Я люблю тебя, — тихий шёпот.

Прикасается своей нежной ладошкой к моей щеке, улыбается, а потом начинается исчезать, растворяясь в этой тьме, которая вновь начинает окутывать меня. Я пытаюсь дотронуться до неё, но хватаю один лишь воздух. Сердце рвётся на части, прыгает со скал, разбиваясь. Вижу лишь её лицо, с глаз, которого падает последняя слеза и шевеление искусанных губ, “Я люблю тебя…”. А потом она исчезает.

Я бегу, зову её, но меня окутывает водами океана, хлестая меня по телу. В миг вижу её в лодке в метре от себя. Начинаю плыть, грести руками, но она удаляется всё дальше. Бью руками по волнам, злясь, крича, зовя её во весь голос, но Мишель не приближается, а всё дальше удаляется от меня.

Меня окутывает страх, что я не смогу коснуться, доплыть до неё, взять в свой плен сильных рук и никуда не отпускать. Волны сбивают меня, отдаляя дальше и дальше от моей мечты, от моей девочки.

Резкий рывок. Подскакиваю на кровати, тяжело дыша. Хватаюсь за сердце, пытаясь успокоить разбушевавшееся сердце, но ничего не получается. Умом понимаю, что это сон, но липкий страх уже пробирается к сердцу, заполняя чернотой всё пространство.

Телефон разрывается от звонка. Кто-то очень настойчивый пытается дозвониться до меня. Руки совсем не слушаются, так же, как и голос. Обхватываю голову руками, цепляясь за волосы, с силой тяну. Хочется заглушить все звуки, остановить бешеный скач сердца, найти свою девочку и убедиться, что с ней всё хорошо, она жива и ей ничего не угрожает.

Телефон всё звонит и звонит. Беру его в руки и вижу на дисплее номер Мишель. Сердце на долю секунды успокаивается, но как же обманчиво это спокойствие. Провожу пальцем по экрану, принимая вызов, желая скорее убедиться, что с ней всё хорошо. Липкий страх не отпускает, захватывая в свой плен.

— Да, — произношу с хрипотцой, стараясь успокоить своё сердцебиение. В ушах до сих пор стоит свой крик, когда я пытался докричаться до Мишель.

— Марк, — слышу мужской голос, и меня ещё больше накрывает. — Это Влад. Слушай меня внимательно! У меня нет времени рассказывать почему с номера Мишель звоню тебе я, — в его голосе слышу нотки паники, боли, и понимаю, что случилось что-то непоправимое. Я напрягаюсь. — Мишель в больницы. Она умирает… — это всё, что он успевает мне сказать, потому что моё сердце разрывается теперь уже точно в эту же секунду.

Глава 27

Марк

Мои руки сжимают с силой руль, нога вжимает педаль в пол. Ещё чуть, чуть и она поломается, но мне насрать. Окутывает паника. Боль съедает по косточки, не оставляя ничего от меня. В сердце подбирается яд, отравляя его.

Перед глазами пелена, что приходиться периодически смахивать её, чтобы доехать до больницы живим. Но к чёрту эту жизнь, если не будет рядом моей Мишель.

Не помню, как я собирался и что мне говорила Кира, маяча возле меня. Перед глазами просто пелена, мошки. Заорал на неё, чтобы она убиралась от меня подальше. В тот миг я не контролировал себя.

Я не смог её защитить. Не смог уберечь своего ангела, который горел ярче всех звёзд и планет. Она стала для меня Моей Вселенной, моей мантрой, Моим Океаном. То бушуя, как стихия в момент страсти, но успокаивая своим спокойствием в секунды нежности. А я её просто просрал.

Бью со всей силы кулаком в руль, заглушая всю боль, что сейчас разъедала на части. Меня не волнует почему Влад оказался с ней рядом, когда она в шаге от смерти. Меня волнует, почему чёрт возьми она умирает, что случилось и по чей это вине.

Теперь я понимаю почему она мне снилась, почему так отчаянно шептала слова любви, почему просила беречь себя. Но я не сдержу обещание. Я не смогу сидеть сложа руки и не найти эту тварь, что сделал с моей девочкой такое. Не знаю, что случилось, но я это обязательно выясню и тогда порву на части, на мелкие кусочки разорву его душонку. Эта тварь будет молить о пощаде, но я такой роскоши ей не предоставлю, она будет умирает за каждую слезинку, за каждую боль Мишель. Я сожгу на костре его.

Я ненавижу себя за то, что с силой сразу не повёз её в больницу, как только увидел первые признаки того, что ей плохо. Эта малютка знала, что что-то не то, но всё равно молчала, говоря, что просто приболела. Дурак! Дебил!

Бью ещё и ещё раз по рулю. Не щадя ни руль, ни свои костяшки, которые окрасились в кровь пальцы, по которым течёт тонкой струйкой жидкость красного цвета. Плевать. Ненавижу себя!

Малыш. Держись родная. Я еду, любимая.

По щеке катиться первая непрошенная слеза. На миг прикрываю глаза, как всплывает образ девочки с золотистыми волосами, ямочками на щеках и небом в глазах. Боже, спаси!

За все свои двадцать девять лет ни разу не молился, но сейчас вспомнил все слова, прося у Бога спасти любимую. Забрать у меня всё, мою жалкую душонку, деньги, отправить меня в ад, только бы он сохранил ей жизнь, только бы она дышала.

Путь до больницы кажется вечностью. Я молился всем Богам мира и видит Бог поплачусь сполна за всё, только спаси. Спаси, Мишель!

Мне хотелось рвать на себе волосы, сжимать их до крови, чтобы вывести эту чёртову боль, чтобы всего этого не было с нами, что бы сейчас мне позвонила Мишель и сказала, что она жива, что всё хорошо, что это просто шутка и с ней всё хорошо. Но время идёт, а мне никто не звонит. Только звенящая тишина рвёт душу на куски, разъедая её своим ядом.

Резко торможу возле больницы. Тут же вылетаю из неё, забывая поставить ту на сигнализацию. Похер! Главная моя девочка, мой ангел.