Влетаю в больницу, несусь на всех пара, сбивая на своём пути людей. Те что-то кричать мне в след, но я ничего не слышу. Пелена застелила глаза, руки трясутся, сердце бьёт бешенным ритмом. Моя Мишель. Моя девочка.

Губы шепчут. Как я её люблю, как она мне нужна.

Вдалеке вижу Влада, который мечется из угла в угол. Сжимая волосы на затылке. Подлетаю к нему.

— Что с ней? — трясу его за шиворот. Глаза потухшие. Сам ели живой, словно смерть белый. — Говори! — рычу, ели сдерживаясь, но он молчит.

Я вижу, что он что-то знает, но сука молчит.

Толкаю его в стену, припечатывая и чуть ли не сжимаю горло. Мне всё равно что я могу убить его. Наплевать, только бы он сказал, что с моей девочкой. Но эта тварь молчит.

В дверь слетает Егор и Кир, оттаскивая меня от него. Что-то говорят, начиная успокаивать, но внутри зверь что хочет всех разорвать на части. Нет сил сдерживаться. Только разнести тут всё к чертям собачьим.

— Успокойся! — прикрикнул на меня Егор. Я опешил, устанавливаясь на него во все глаза.

Большаков повернулся к Владу.

— Что случилось, Влад? — более спокойный голос проговорил друг.

Вербинский взъерошил волос, выругался себе под нос и начал говорить:

— Я ничего не мог понять… Рано утром мне позвонила Мишель, — тяжело вздохнул. — Да простит она меня. Я дал обещание ничего не говорить тебе, Марк, — он поднял на меня глаза, а я установился на него во все глаза, предчувствуя что-то не хорошее. — Но не могу просто так всё это оставить. Она не могла ничего сказать, словно внутри неё всё онемело. Только говорила, чтобы я приехал и как ей мать твою больно. Я не мешкая мчался по дороге, обгоняя всех, кто был в это время на трассе. Пару раз чуть сам не вылетел в кювет, — ещё один тяжёлый вздох то ли его, то ли мой. Я не мог ничего разобрать.

Кир уже меня отпустил, но лучше бы он держал, так как сил на то, чтобы стоять у меня не было. Ком сдавил в горле, захватывая лёгкие и все внутренности.

— Я приехал минут через двадцать. Дверь мне открыла Кира. Ничего не говоря прошёл в комнату Мишель. Открыв дверь, увидел, как она лежала на кровати распластав руки в разные стороны тяжело дышала, почти не шевелясь, — я прикрыл глаза, справляясь с болью в области груди, словно кто-то сдавил сердце в тиски. Схватился рукой за нужный орган, позволяющий жить. — В тот миг она была такой хрупкой, что я боялся к ней подойти, сделать одно неверное движение и она рассыпиться у меня в руках. Подойдя к ней, я опустился на кровать. Она почти не дышала, Марк… Только всхлипывала и тебя звала, так отчаянно что-то шептала… Не мог разобрать всё, только твоё имя.

Из меня потекли слёзы. Из глаз мать твою потекли слёзы. Я не мог произнести и слова.

Пока я спал она страдала от боли. Но позвала она не меня, а Влада. Я ничтожество. Я мразь, что не смог защитить любимую. По моей вине она сейчас лежит там за дверью и борется за жизнь, а что делаю я в это время. Стою здесь в не силах что либо сделать.

Кулак полетел в стену, а Вербинский продолжал убивать меня словами, хотя, по сути, я уже мёртв. Я там вместе со своей девочкой.

— Я аккуратно её одел, а потом спросил её, готова ли она… Ей было так больно, что она не могла сказать и слова. Только смогла моргнуть. Я аккуратно вынес её из спальни, а потом и из дома. Посадил в машину и только там она заговорила, убивая меня. Марк, — позвал меня Влад. Я открыл глаза посмотрев на него, давая понять, что слушаю его. — Она просила никого не искать…

Меня, как током прошибла.

Эти слова она говорила мне в моём сне. Просила никого не искать и беречь себя. Значит всё это не просто так и с ней что-то сделали.

— Говори, — бесцветным голосом проговорил.

— Её отравили, Марк…

Удар в солнечное сплетение, и я не дышу. Кулак полетел в стену.

— И как я понял отравляли на протяжении какого-то времени и сначала она ничего не понимала, но видать последние дни, да…

В голове сумбур, я не мог понять кто мог это сделать. Кому нужна смерть Мишель, но потом меня словно молнией ударили. Отец.

Но, с другой стороны, как он мог отравить её, если они не виделись, да и она в последнее время проводила дни только со мной. Даже с Владом не виделась. Я закапаю эту мразь, что отравила Мишель. Она будет есть землю ртом. Ненавижу!

Неожиданно дверь операционной открылось и вышел врач в белом халате и красными руками, по-видимому, в крови Мишель. Сердце пропустило удар.

Не мешкая не секунды подлетаю к нему.

— Доктор что с ней? — тут же начал расспрашивать.

— Кем вы ей приходитесь? — начал серьёзно, но я вижу в его глаза боль и усталость.

Для каждого доктора каждый пациент своя боль, которую он пропускает через себя.

— Жених, — не раздумывая ответил.

Да, жених, а если всё будет хорошо, в скором будущем буду мужем. Какой к чёрту “если” … Всё будет хорошо. Я верю! Я молюсь! Дай ей, Боже, выжить! Не отбирай у меня мою девочку. Спаси. От всех бурь укрой.

Мужчина тяжело вздохнул, сдавил указательным и большим пальцем переносицу и мрачны голосом проговорил:

— Она в коме…

Это всё, что я слышал в ушах. “Она в коме… В коме… Она…”. Мишель.