Будто бы случайно задевает костяшками пальцев кожу на моей скуле, а я вздрагиваю, пытаясь то ли прильнуть к тёплой руке сильнее, то ли оттолкнуть от себя. Сотни противоречивых эмоций разрывают на куски, и я тихо вздыхаю, не справившись с напряжением.

И это становится неким сигналом — тайным знаком, импульсом, вибрацией, что послало моё тело в ответ на его простые и почти невесомые прикосновения. Совсем перестаю что-либо понимать, когда жадный рот накрывает мои губы, впечатывает в себя поцелуем — неистовым и беспощадным. Не успеваю ни вздохнуть, ни опомниться, а настойчивый язык прорывается в мой рот, принимается кружить в диком первобытном танце, и я лишь ловлю прерывистое мужское дыхание, не в силах понять, что со мной происходит.

Импульс, точно электрический разряд, проходит под кожей, впитывается в кровь, будоражит её, заставляя бурлить, словно неспокойное море. Влад зарывается руками в мои волосы, а я тихо вздыхаю, напрочь забыв, кто я и где нахожусь.

Разворачиваюсь, стараясь не прерывать мучительного поцелуя, от которого у меня начинает саднить губы, и оказываюсь прижатой к мужской груди. Мне наплевать, есть ли кто рядом, увидит ли нас хоть кто-то сейчас — мне просто нравится целовать этого мужчину и отдаваться на волю его рукам.

Свежий летний ветер остужает обнажённую кожу на ногах, а я вздрагиваю, когда горячие пальцы, поглаживая моё бедро, поднимаются всё выше, пока не останавливаются у кромки порядком задравшейся юбки.

Упираюсь руками в твёрдые мышцы груди, скрытые под слоями деловой одежды, и ощущаю под пальцами биение большого сердца. Проникают под пиджак, глажу по спине, а кожа Влада кажется такой горячей, словно у него лихорадка. Гортанный рык вырывается на свободу, а я всхлипываю, потому что от эмоций меня просто разрывает на части.

Внизу живота разливается пульсирующая сладость, а я выгибаюсь в пояснице, расставляю шире ноги, а Влад ловит моё движение и подхватывает под задницу, придвигает ближе к себе, и то, что я чувствую сейчас… это отрезвляет.

Пытаюсь отстраниться, но Влад целует настолько яростно, вкладывая в это действо всего себя, что спустя мгновение снова подаюсь ему навстречу, прижимаясь сильнее возбуждённым лоном к восставшему под тканью брюк члену.

Мамочки, никогда раньше я не была настолько раскованной и бесстрашной, бесстыжей и распущенной, но сейчас я ни о чём не думаю — лишь купаюсь в нереальных ощущениях этого момента, словно вокруг рухнул мир.

Нет-нет, это всё неправильно и… а, и ладно!

Мысли путаются, в голове приятный туман, а я лишь ощущаю сладость мужских губ и способна только отвечать на поцелуи с таким жаром, на который даже не знала раньше, что способна.

Раздаётся грохочущий звук, и я вздрагиваю, а Влад прерывает поцелуй, но не торопится отстраняться. Смотрит расфокусированным взглядом, гладит лицо, чертит узоры, а до этого идеально уложенные светлые волосы растрёпаны моими пальцами.

Влад явно что-то хочет сказать, но молчит, поглаживая меня по волосам, а в глазах странное непривычное выражение. Казалось, они способны лишь смеяться, расплёскивая вокруг тёплый свет и веселье, но сейчас Влад выглядит так, словно у него внутри бушуют ураганы.

— Нам определённо нужно поговорить, — утверждает и целует меня в макушку, а мне отчего-то становится не по себе. — Сейчас.

14. Влад

— Хорошо, — кивает, а я напоследок целую её — быстро и порывисто, потому что просто не могу устоять, и ощущаю странный звон в ушах.

В горле комок, и это всё грёбаный нервы, которые слишком расшалились сейчас. Я весь — разболтанный оголённый нерв, к которому дотронься — закоротит. Как оборванный электрический провод: исрю, дёргаюсь.

Понимаю, что, когда расскажу всё Ане, она просто пошлёт меня на хер и будет права, потому что это будет правильно. За каким ей, молодой и красивой, нужен женатый мужик? Только проблема в том, что ему она нужна, значит, будем разруливать с наименьшими потерями.

— Куда мы едем? — спрашивает Аня, когда выруливаю на дорогу. Надеюсь, меня не переклинит вновь, и я не впишусь стальной харей машины в фонарь.

— Домой, — бросаю, размышляя попутно, что в центральный офис можно и завтра заехать. Всё равно это был только предлог, чтобы Аню отвезти домой.

— У тебя же дела, — ловит отголосок моей мысли, а я усмехаюсь.

— Всех дел не переделаешь.

Аня хмыкает, пожимает плечами и снова отворачивается к окну, а я бросаю украдкой взгляд на её точёный профиль в зеркале. Красивая…

— Ты разговаривала с моей матерью обо мне? — спрашиваю, когда до дома остаётся минут десять езды, а у меня усиленно чешется язык рассказать об Алисе. Однажды решившись, я не умею поворачивать назад.

— Делать мне было нечего, — заявляет, а я смеюсь. — Думаешь, весь мир только и делает, что ждёт момента о тебе поговорить?

Ну, во всяком случае, мама не наболтала лишнего. Уже хорошо.

— Ты знаешь, почему я вернулся к матери? — продолжаю допрос, понимая, что это уже, скорее, профдеформация, но ничего не могу с собой поделать. Мне нужно понимать, о чём знает или думает Аня.