Школа-четырехлетка находилась на окраине Камышина, недалеко от Рогожинского лесопильного завода. В ней и учился младший из Маресьевых – Алешка. Темноволосый, кареглазый и озорной, он был душой ребячьей компании, заводилой. Летом, когда кончались уроки в школе и можно было забросить книжки подальше, от зари до зари пропадал на Волге. Да и то сказать, кто ж не рыбак в маленьком городишке, примостившемся у слияния двух рек? А уж когда подрос, братья стали брать его на охоту в заволжские леса. Мать всякий раз наказывала: «Не простудите Леньку-то!» Знала, что крепостью здоровья младший сын, увы, не отличался.

Был конец двадцатых годов. Мать и два старших брата Алексея работали на лесопильном заводе. Таких заводов было в Камышине несколько. Располагались они у самого берега Волги. Сюда с верховьев сплавлялся лес. Производство развивалось, город бурно строился. У завода были своя школа, несколько жилых домов, позже появилось свое профессиональное училище. Кажется, биография целого поколения россиян начиналась именно с ФЗУ, и он, Алексей Маресьев, как раз из этого поколения. Когда Леше стукнуло шестнадцать, мать пристроила его в контору на какую-то простенькую канцелярскую работу. А директором завода тогда был один из так называемых партийных выдвиженцев – человек знающий, решительный и энергичный. Увидел как-то Алексея в конторе, удивился: «А ты что тут сидишь, штаны протираешь? Давай-ка поступай в ФЗУ на токаря, нам хорошие токари нужны».

Позже, когда Алексей уже заканчивал училище, пришел он на практику на завод. Прикрепили его, как положено, к наставнику. Известный на заводе классный токарь Николай Трусов был человеком весьма своеобразным – суровым, неразговорчивым. Насильно никогда никого не учил – напротив, считал так: хочешь – смотри, учись, а не хочешь – проваливай! Но Алексей просто прикипел и к мастеру, и к его станку. Стал понемногу вникать, сам выполнял кое-какую работу, но дядя Коля по-прежнему относился к нему с прохладцей. Как часто бывает, неожиданный случай изменил их отношения. Рядом с цехом была механическая лесотаска, с помощью которой бревна из воды перетаскивали на берег. Приходилось часто ремонтировать колеса этой машины, вытачивать для них детали. Дядя Коля все делал добротно, аккуратно, но по старинке – одним резцом, долго и медленно. У Алексея мелькнула мысль выточить специальный резец для этой работы, фигурный. Попробовали с мастером – получилось. Это было первое рацпредложение Алексея, после которого наставник признал его равным себе и вскоре заявил: «Будешь работать самостоятельно».

На заводе, в цехе Алексей чувствовал себя как рыба в воде. Разобраться в инструкции, изучить новый дизель было для него удовольствием. Он любил технику очень, словно родился с этим. В детстве собирал радиоприемники, кропотливо копался в схемах, недостающие детали вытачивал сам. И стать бы ему хорошим инженером, трудиться на благо родного города и жить возле милой сердцу Волги… Но никто не мог знать, что ждала его другая российская река, далекая и неведомая.

В начале тридцатых годов комсомол обратился к молодежи с призывом принять участие в строительстве нового города на Амуре, который должен был стать «форпостом обороны» на Дальнем Востоке. Предполагалось строить там и большой судостроительный завод.

А незадолго до этого судьба послала Алексею встречу, ставшую едва ли не решающей в его жизни. Однажды ранним утром, когда первые лучи только-только позолотили речную зябь, Алексей отправился на Волгу. Наклонился, чтобы зачерпнуть в ведро воды, и вдруг услышал незнакомый гул. Поднял голову – батюшки, в небе-то настоящий самолет! К тому же он не просто летел, а выделывал в воздухе какие-то фигуры, кувыркался. Алексей был поражен, он никогда не испытывал такого восторга. Сразу подумал: каким же должен быть пилот этого самолета – не просто виртуозным мастером, но и безумно отважным человеком! А было Алексею всего шестнадцать лет. С тех пор мечта об авиации навсегда поселилась в его сердце, и отказаться от нее он уже не мог.

Между тем комсомольский призыв мало-помалу докатился и до провинциального Камышина. А надо сказать, дисциплина в комсомоле в те годы была вполне серьезной. И воспринимались любые задания тоже всерьез, более того – с энтузиазмом. Например, однажды, когда возникли трудности с пуском одного из цехов лесопильного завода, директор обратился к молодым рабочим: возьмите строительство под свою ответственность, ведь вы молодые, энергичные. Причем ни о каких материальных благах речь, разумеется, не шла. Комсомольцы, конечно, сочли за честь такое доверие, работали, не считаясь со временем, и цех был вскоре сдан. Тот период своей жизни, чувства и переживания, связанные с ним, Алексей Петрович всегда вспоминал с теплотой и особым удовольствием.

Памятник А. Маресьеву в Камышине

В общем, вызвали его в завком комсомола, предложили поехать на комсомольскую стройку. А как же авиация? Ведь он уже собирал специальную литературу, пытался самостоятельно изучать самолет, мечтал поступить в летную школу. Впрочем, было еще одно препятствие – слабое здоровье. Его мучили то малярия, то суставной ревматизм, который обострялся частенько. Иной раз после заводской смены ребята тащили Алексея домой на руках. И когда он первый раз собрался поступать в авиашколу, то медицинскую комиссию, конечно, не прошел. Однако не отступился и подал заявление в Московский авиационный институт. Ему прислали программу, и он начал готовиться к экзаменам. Одним словом, предложение поехать на Амур никак не вписывалось в его планы. Но этого никто не хотел знать, и на заседании бюро ему сказали однозначно: отказываешься ехать – клади на стол комсомольский билет. Он без раздумья достал билет и положил его на стол. А про себя подумал: хоть и без комсомольского билета, а летать буду!

Как выяснилось, жертва была напрасной, потому что врачи все равно дали заключение, позволяющее Алексею не ехать на Дальний Восток. Что поделаешь! Конечно, хотелось бы избавиться от болезней, но это совсем не просто. Да и возможно ли? К удивлению Алексея, пожилая докторша пригласила его в кабинет и сказала: «Знаешь, Алеша, дальневосточный климат может быть полезным для тебя. Ведь вся жизнь впереди, тебе нужно выздороветь. Езжай в тайгу, ты забудешь о своих болезнях». Она не агитировала его, но говорила так убедительно, с таким почти материнским участием, что Алексей вдруг неожиданно для себя решил: поеду!