Он тяжело вздохнул, ему стоило лишь позвать ее и приклонить колено, но он отвернулся от яркой луны, ночного неба, усыпанного звездами. Он прошел в ванную комнату и натянул свободные хлопковые брюки. В висевшем зеркале поймал отражение своего лица с резко очерченными чертами и множества шрамов. Тряхнув головой, он мрачно улыбнулся и уперев руки о бортики раковины склонил голову, каждый мускул его тела дышал напряжением. Его мрачный взгляд снова встретился со своим отражением. Потом он моргнул, пряча свою боль, как и тысячу раз до этого, и отошел к дальней стене. Он сел на пол откинув голову к стене и прикрыл глаза. Его зверь тихой поступью улегся рядом с хозяином, как и всегда Хан приходил именно тогда, когда Сэтана накрывали воспоминания. Зверь и человек вместе переживали их.

Воспоминания накрыли гигантской волной…

«Холод мрака, холод света, холод камня и холод ветра, врывающегося в зал через небольшие отверстия в стенах. Холодная тяжесть древних скульптур, нависающих над сводами зала. И холодная тишина. Холод, господствующий в запечатанном зале, не обжигал. Но проникал в душу, сковывал ее крепчайшим панцирем. Не позволял проснуться…

В самом центре зала находилось невысокое мраморное возвышение, на котором было установлено широкое ложе, с необычайным искусством вырубленное из черного камня. Жесткое и очень холодное ложе. На нем лежал мальчик десяти лет. Он был обнажен — только тонкая ткань прикрывала бедра. Длинные белоснежные волосы рассыпались по его плечам. Дыхание было едва различимо, и только изредка вздымающаяся грудь показывала, что он спит. А не умер.

Мальчик спал давно, и холод мрачного помещения стал его частью. Мертвый холод слился с его телом, с его душой. Мертвый холод полностью завладел спящим… и сохранял ему жизнь. Его тело было ледяным на ощупь и столь же твердым. Казалось, мальчик полностью слился с каменным ложем. Казалось, ничто на свете не способно потревожить его холодный сон. Казалось, огромное помещение служило не спальней, а склепом…

Но это только казалось.

Иногда он просыпался. Но ему вливали отвар, и он снова засыпал. Он не мог пошевелиться, не открыть глаз и не произнести ни звука. Он пребывал в глубоком сне, но что-то изменилось. Он распахнул глаза и увидел занесенный над ним кинжал, его мать с фанатичным блеском в глазах злорадно улыбалась.

— Ты умрешь выродок…

Он слабо запротестовал, задергался, он хотел закричать и не мог. Он смотрел в ее серые глаза. И видел в них свою смерть. Обреченно, не проронив ни слезинки, он посмотрел на нее. У него не осталось слез, потому что она не позволяла ему плакать, когда била его и ругала. Он много раз сбегал, а она его находила. И теперь она хотела его убить. Он улыбнулся так, как она терпеть не могла и услышал ее злой визг, она высоко подняла двумя руками ритуальный кинжал целясь ему в грудь. Он спокойно закрыл глаза.

Внезапно послышалась возня, шум, женский вскрик и мальчик открыл глаза повернув голову на бок.

Его мать лежала на каменном полу — мертвая, а рядом стоял седой старец. Одетый в нарядную белую мантию, он величественно поднялся в полный рост. Жрец Луны, — прошептал мальчик и задрожал всем телом. Бежать… бежать… — промелькнуло в его сознании. В глазах мага, помимо властности, читалась незлобивость, черты лица хотя и были жестки, но знали и морщины сострадания. Старец резким движением ударил по воздуху правой рукой над жертвенным столом. Из ладони вырвался ледяной шар, который, напополам разламывая и опаляя стол, расколол его надвое. Он подошел к перепуганному мальчику и движением пальцев словно перебирал струны сорвал оковы на его руках и ногах.

— Пойдешь со мной, — низкий, сдавленный голос мог вогнать в дрожь кого угодно.

Мальчик поднялся, шрамы на груди, руках и ногах саднили, мать наносила раны на его тело ритуальным ножом, когда укладывала на жертвенный алтарь.

— Почему она хотела меня убить? — выкрикнул он, смотря на тело, которое лежало на полу.

— Не убить, а принести в жертву.

— Собственного сына? — тихо прошептал мальчик и с болью посмотрел на бездыханное тело.

— Она не заслуживает тебя. Ты пойдешь со мной.

— С вами это куда? — спросил он на удивление спокойно.

— В Храм. Отныне твой дом — Храм Луны.

— Но я не хочу, и я не лунный, посмотрите на меня… — запротестовал мальчик.

— Ты и сам не знаешь кто ты.

— Так скажите мне… — в сердцах воскликнул он. — Почему она меня называет выродком?

— Всему свое время… я сделаю из тебя воина.

Мальчик яростно сжал кулаки, но спрыгнул с холодного черного камня и пошатываясь, превозмогая боль пошел за старцем.

— Ее нужно похоронить.

— Об этом позаботятся, а ты забудь. Она никогда по-настоящему не была твоей матерью, — и накинул на плечи мальчика теплый плащ.

Мальчик остановился и в последний раз взглянул на мертвое тело словно запоминая ее.

— Как твое имя? — не оглядываясь спросил старец продолжая идти вперед.

— Сэтан Морстен. — тихо произнес он и обмотал свои ноги тряпицами. Обуви не было, а босиком по снегу идти было холодно, хотя ему не привыкать.

Старец подхватил мальчика, а тот и удивиться не успел, как они оказались в храме.