– Прости, Страж, прости меня неуча! Смилуйся! – И так ноет минут пять. Сорвало дядьке крышу от такого знакомства.

– Ну, все, хватит! Вставай же.

– Не встану, пока не простишь! – И давай перечислять свои грехи, как на исповеди. Все собрал в кучу – типа «бабке не подал милостыню, на рынке продавца обманул, пацана своего, служку, чуть не запорол плетью», ну и тому подобное.

– Да вставай же, прощаю. – О! Подействовало вроде. Всхлипнул еще разок и начал подниматься. И тут меня как черт под руку толкнул, решил поддержать «марку»: – Но чтоб больше у меня – ни-ни. Понял? – Тот чуть опять не бухнулся на колени, еле поймал его.

– Да, и ещё – что знаешь кто я, молчок! Запомнил? – Он лишь затряс головой «в стиле Вайса». С тем и выпроводил его. Ага, отдохнул, называется, собрался с мыслями. Все. Ухожу в монастырь. К чертовой матери. Оно мне надо это все?!

– Закрывай дверь на засов! – Это я уже парнишке своему заорал. Пошло оно… Поем сейчас и баиньки. А то нервная система не выдержит.

Проснулся утром и решил даже носа из комнаты не показывать. А что? Надо хорошо обдумать, как я докатился до жизни такой. Поесть – так слуга имеется, чтоб принести. Я, кстати, даже не оговорил с ним размер «оклада-жалования» за его услуги и работу на меня. И он не спрашивает. Или тут рабство есть? Этот вопрос мы как-то и не задевали. Ладно, вернемся к этой теме еще. Так и поступил. Провалялся весь день на кровати, только по нужде во двор выходил, через заднюю дверь. Но кое какие решения принял и выводы сделал для себя из того что творится со мной.

На следующий день, с утра, велел Вайсу все подготовить к отъезду. Проследить за жеребцом и кобылой, сказать трактирщику чтоб приготовил хороший «тормозок» в дорогу, отнести мой трофейный меч к оружейнику – пусть в порядок его приведет, ну и так далее. Трактирщик, услышав, что я собираюсь съезжать, попытался всучить мне обратно полученные за постой деньги. Но я наотрез отказал ему в этой любезности, а увидев, что он не угомонится, отказал еще раз, но уже в грубой и угрожающей форме. Только тогда он заткнулся. Но в качестве компенсации за мою оплату, он взялся сделать все сборы в дорогу лично и бесплатно. Теперь уже я согласился. Ну чего обижать хорошего человека? И часть денег за непрожитые нами дни – он все же настоял принять обратно. Ну, тут вроде тоже справедливо. Все. Спать. Завтра поедем исполнять свои обязанности Стража.

Наутро тронулись. Трактирщик, наверное, разболтал слугам обо мне. А может и подслушал кто наше «общение», но провожать нас высыпали все слуги и жители этого «мотеля». Выстроились вдоль фасада здания и, поглядывая «проникшимися» глазами, понеслись трясти головами, то есть поклончики отвешивать мне. Ладно, не буду цепляться к мужику за его невыполненное обещание – все равно уезжаем.

По дороге к воротам из города, заехали к оружейнику забрать меч. Ну, вроде бы ничего, отнесся он к своей работе нормально. Наточил его, почистил. Похвалил сталь – говорит, я такую редко встречаю, она, говорит, «небесная» и показывает пальцем вверх многозначительно. Метеоритное железо, что ли? Слышал о таком, но ни разу в руках не держал. И откуда у этого забулдыги–барона такое взялось?! Могло, конечно, по наследству достаться. Ну, да фиг с ним. Ему там уже не надо, а мне, глядишь и пригодится. Тут меня посетила одна мысль – тяжеловат же он, зараза. Да и большой. Чего таскаться с ним постоянно? А Вайс мне рассказал, что признаком «благородства» человека тут может являться еще и просто кинжал. Ну а что?! «Калаш» висит на плече, особо не мешает, прицеплю к ремню кинжал и будя! А меч пусть таскает Вайс за мной. Когда я поделился с ним этой мыслью, то увидел перед собой опять перепуганное донельзя создание. Что не так опять?

– Нельзя, господин! Меня убьют за это!

– Как это убьют?! По какому праву? – Выходит здесь оружие можно носить только благородным, простолюдин, пойманный с оружием, отправляется на виселицу. Ну а если где-то вдали от города или поймавший поленится его волочь на суд, то просто могут зарубить или повесить на каком-либо дереве неподалёку.

– Ну и как же узнают, что ты не благородный? – Спрашиваю. Оказывается, очень просто – при рождении ребенка в знатной семье, ему делают, что-то вроде наколки на ягодице. По ней можно определить к какому роду принадлежит сей носитель местного художества. И фальшивка тут не прокатит. Даже если какой разбойничек или местный аферюга надумает передрать себе такое, то еще остаются устные подробности о своем происхождении и знание рода. То есть, если дойдет до «разборок», тут уже судебных ошибок не бывает. Ну, или защищай свое право называться в благородном поединке до смерти. Вот так как-то. Еще благородство может задарить король или герцог местной провинции. Но в таком случае, если «дворянство» свежее – приходится таскать обладателю сего грамоту со всякими печатями.

Но я его заставил все же взять в руки меч. В конце концов, говорю, ты же его не нацепил на себя, а носишь в руках? Вижу – думает.

– Да на всякий случай, я рядом буду, отмажу, не боись, говорю.

Вздохнул, ну а куда «бедному крестьянину деваться?». Ну и еще я спросил у оружейника насчет кинжала хорошего, желательно из такой же стали, как и меч. Тот молча поклонился и вышел в какую-то подсобку. Выносит. Во, класс! Отличный прибамбас! В руке сидит очень удобно, лезвие сантиметров тридцать пять – сорок.

– Не сломается? – С сомнением спрашиваю. А оружейник: – Проверьте, господин.

Ну, как проверять такие изделия на хрупкость я еще помню. Много штык–ножей от автоматов переломал, дурачась в армии. И я, с хорошим закрутом, чтоб больше оборотов сделал в полете, бросаю кинжал в бревенчатую стену, метров в двадцати от меня. Оружейник обалдел… Да, я и сам слегка еще не привык к своей силушке – на пол лезвия этот кинжальчик вошел в бревно. Как будто это была не лесина, довольно прочная на вид, а глиняный духовский дувал! Мужик пошел выдернуть, ага, сейчас! Ладно, избавил я его от этой муки, а то он чуть от напряжения не лопнул. Подошел и, особо не надрываясь, выдернул кинжал.

– Сколько за все?

Тот, потихоньку приходя в себя и уважительно косясь на кинжал, запросил пять золотых. Ну ладно, вещь действительно стоящая, не жалко. Отсчитал я ему монетки и, попрощавшись, вышел. Тронулись. Минут через тридцать добрались до городских ворот и выехали на развилку.

– По какой дороге? – Спрашиваю у Вайса. Тот, не колеблясь, показывает направо.

– Туда, господин!

Смотрю на него и не нарадуюсь – он уже привык к моим «фортелям». Даже как-то странно, я сам к себе, новому, еще не привык, а ему уже хоть бы хны…