— Полагаю, речь идет обо мне, — с издевкой произнес генерал Энекс.

Чи промолчал.

Он всё понял, как и все здесь, и мне казалось, я всей кожей ощущаю его напряжение. Уже не презрение и гнев — напряжение. Надо же было так спалиться!

— Я сейчас не понял, — заговорил молчавший и вообще едва дышавший до того младший лорд Виантери, девчонка не с генералом?! А почему тогда ты мне запретил?!

Не будь здесь Адзауро, я бы смолчала, сто процентов бы смолчала, а так — сорвалась:

— Лорд Виантери, у вас всего один сын? Точно? Вы уверены? Жаль. Я бы на вашем месте попыталась сделать нового, этот явно не получился!

И резко поднявшись, покинула пыточную.

***

Но едва вышла в коридор, сейр плимкнул входящим. Достав диск, активировала и прочла «радостную» новость от полковника Стейтона: «На базе пожар».

Не сдержавшись, язвительно поинтересовалась:

«Горят моя комната и лаборатория?»

«А откуда вы знаете? – не менее язвительно спросил Стейтон».

«А я догадливая, полковник».

«Искренне рад за вас».

Тварь!

В стену ударила, не сдержавшись, сбивая костяшки в кровь, вымещая ярость, которая рвала изнутри диким зверем. Ударила снова. И снова. И только когда боль в руке, пересилила ту, что кромсала мое сердце, я остановилась, прижавшись лбом к холодному камню и отчаянно сдерживая желание завыть.

Мне оказалось неимоверно сложно работать одной.

Не хватало Слепого на связи, или Полудохлого, готового всегда поддержать, не хватало команды, не хватало уверенности в своих действиях, не хватало уверенности в себе. Не хватало… много чего не хватало. Это проблем было в избытке, а всего остального имелся жесткий глобальный недостаток.

— Успокоилась? — насмешливо-ледяной голос неизвестно как беззвучно подкравшегося ко мне Адзауро.

— Уйди, — практически простонала.

Потому что за стоном, скрывался вой отчаяния.

— Нахрен? — я ощутила тепло его тела, волосы на виске шевельнулись от его дыхания.

Еще никогда в жизни я не чувствовала себя настолько одинокой. Впереди стена, а позади прорва всей необъятной разрастающейся с каждой секундой вселенной, глухая, бесконечная, все пожирающая прорва.

Но его движение, всего шаг, и я начинаю чувствовать себя одиноким потерянным винтиком, которого неотвратимо влечет к магниту. Мне интересно, знал ли об этом Адзауро? О том, что способен менять все вокруг, одним своим присутствием. О том, что его тепло согревает, даже изорванное в клочья сердце, о том, что…я ненавижу его всей своей вывернутой наизнанку душой, но… мир без него, боюсь, я ненавижу больше.

— Улетай, пожалуйста, — глухая бесполезная не нужная ни ему, ни мне просьба.

И я внутренне сжалась, ожидая его насмешки, его удара в ответ, его колкости, его острых как бритва слов.

Но вместо этого, очень тихое:

— Я рядом.

Слезы соскользнули с ресниц, и я запрокинула голову, привычным жестом, в попытке сдержать эмоции. Не рассчитала. Нашу разницу в росте. И сейчас, когда я откинула голову назад, он увидел все – и мои слезы, и мою слабость.

Отвернулась мгновенно.

И вздрогнула, когда он обнял. Просто обнял, обеими руками и рывком прижал к себе. И необъятная неизмеримая вселенная исчезла, вся глубина и космоса растаяла как дым, сгинула, испарилась… перестала иметь значение. Абсолютно все перестало иметь значение. Всё…

Кроме тепла его тела, его рук, сжимающих меня, его губ на моей щеке и его тихого:

— Я с тобой.

Несколько секунд абсолютного счастья… Такого тихого, каким бывает только счастье… Безумное, согревающее, раздирающее все грани разумного счастье…

И бьющееся пульсом осознание того, что эти секунды – и есть все мое счастье. Только секунды, так стремительно утекающие, словно вода горного ручья сквозь пальцы… И казалось бы вот оно счастье, только руку протяни… но его нет!

— Улетай, — уже даже не просьба, уже молитва.

Усмешка и усталое:

— Глупо было бы на это рассчитывать.

Счастье рухнуло вниз и разлетелось острыми осколками. И вот его уже нет, а осколки… их тьма, и они впиваются все глубже. Больно. Грустно. Безысходно. Потому что выход… его нет. Просто нет.

— И сколько император обещал за меня?

— Ммм, — Чи провел носом по шее, всего лишь одно движение, а по телу сотни мурашек и дрожь в ногах, — интересный вопрос. Обычно его задают шлюхи.

— Руки убрал! — прошипела я.

Он лишь прижал к себе сильнее, и очень тихо, так что заставлял меня ловить каждый звук, напряженно вслушиваясь в его голос, Чи прошептал:

— Кей, маленький глупый мотылек, летящий на огонь и не понимающий — что ты не мотылек, ты бриллиант. Ослепительный сверкающий бриллиант, преломивший свет фонаря, отразивший его сотней искрящихся лучей, раскрасивший сумрак моей жизни в яркие, ранящие, вспарывающие душу цвета и краски. Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя! Как же сильно я ненавижу тебя, Кей…