— Послушай меня! — прорычал Джем.

Его голос изменился, ударив по Нику иным образом, почти как вампирские чары. Ник осознал, что замер неподвижно, подчинившись этому голосу и даже не подумав, почему — просто закрыл рот и продолжил сердито смотреть на другого мужчину в тусклом освещении.

— Слушай, — раздражённо произнёс Джем. — Я беспокоюсь о том, как ты поведёшь себя там, понятно? Я беспокоюсь, что сейчас ты не осознаешь собственное психическое состояние. И я знаю, что это может прозвучать для тебя безумием, учитывая всё, что мы обсудили, но я беспокоюсь, что сейчас ты недостаточно вампир, чёрт подери. Завтра нам понадобится вампир… и я не хочу, чтобы вампир впервые за несколько месяцев слетел с катушек за десять минут до того, как окажется лицом к лицу с Мириам. Я беспокоюсь о ней, да… но я также беспокоюсь о тебе, мать твою!

Ник изумлённо уставился на него.

— Недостаточно вампир? — переспросил он. — Бл*дь, ты серьёзно?

— Ещё как серьёзно, черт подери! — рявкнул Джем. — Ты настолько похож на прежнего Ника, которым ты был до обращения, что даже я едва помню, что ты — не он. Я могу лишь представить, как это сбивает с толку тебя самого, чёрт подери. Не будь с нами Солоника, я сомневаюсь, что хоть один из нас помнил бы, кто ты, мать твою!

Когда Ник промолчал, он отпустил его волосы, а затем и руку.

Он отстранился от Ника, перекатившись на спину, и Ник невольно вздрогнул, заметив, что от утраты контакта его горло сильно сдавило.

— …Gaos, Ник, — Джем покачал головой, уставившись в крышу кузова. — Я бы сказал тебе отправиться сегодня ночью на охоту. Поохотиться на людей. Вспомнить, кто ты… но я обеспокоен, что мы уже прождали слишком долго. Я беспокоюсь, что ты можешь потерять контроль… и если это случится, если ты нечаянно убьёшь кого-то вместо того, чтобы просто покормиться, то ты никогда себя не простишь… и тогда мы вернёмся к исходной точке.

Ник издал презрительный звук.

— Иисусе. Кто тут ещё бредит, — прорычал он. — Бл*дь, Джем, я уже убийца. Я убивал много раз. Этот корабль уже уплыл, бл*дь. Всё кончено. Дело в шляпе. Я никогда больше не буду прежним, никогда…

— Хрень собачья! — рявкнул Джем, гневно посмотрев на него.

Его глаза блестели слишком ярко.

Те светло-зелёные радужки так блестели, что Ник умолк.

Он уставился на видящего, утратив дар речи.

— Я беспокоюсь, что ты себя убьёшь, — хрипло сказал Джем. — Бл*дь, я боюсь, что ты себя убьёшь, Ник. Я беспокоюсь, что сейчас ты оставляешь себя в живых только для того, чтобы помочь Мири…

— И что, бл*дь? — рявкнул Ник. — И что, если я использую это? Что, бл*дь, плохого в том, чтобы использовать это? Я же жив, так?

— Пока что, — парировал Джем, поворачивая голову, чтобы сердито посмотреть на него. — Что будет после этого, Ник? Что насчёт завтрашнего дня? Что насчёт того времени, когда мы вернём Мири Блэку? — его голос сделался холодным. — Или ты собирался позволить, чтобы Блэк позаботился об этой стороне вопроса?

Ник встретился с ним взглядом.

По какой-то причине от взгляда в эти светло-голубые глаза в его груди полыхнула жаркая злость. Он никогда не видел столько эмоций в глазах Джема. Когда он противился Джему в той хижине, когда он не «забыл, что он вампир», как выразился Джем, он пришёл бы в восторг от этой обнажённой уязвимости, от возможности, которой мог воспользоваться Ник-Вампир, чтобы пронзить этого мудака его же открытостью, прямо в сердце Джема.

Даже от одной лишь мысли об этом жёсткая боль в его груди усилилась.

— Блэк заслуживает этой возможности, — прорычал он. — С чего мне лишать его этого?

Джем покачал головой, сердито щёлкнув языком.

— Ты хочешь меня, — зло произнёс Джем. — Я знаю, что ты хочешь меня. Ты действительно будешь таким трусом, Ник? Мученичество ради Мири. Смерть от рук Блэка. И всё? Таков твой план на остаток твоей несчастной бл*дской жизни…?

Ник уставился на него, испытывая смесь ярости и неверия.

Но дело не только в этом.

Слова видящего причиняли боль.

Боль была гораздо сильнее, чем ему хотелось признаваться. Его слова ранили так сильно, что он на мгновение лишился дара речи, пусть в этот раз и по другой причине.

Как будто увидев что-то на лице Ника, Джем нахмурился. Он отвернулся от Ника и уставился обратно в металлический потолок кузова.

— А как же я, Ник? — сказал он, показывая одной рукой жест, который даже сейчас выглядел необъяснимо грациозным. Его странный акцент видящего, который всё ещё сбивал Ника с толку, сделался таким сильным, что Ник с трудом разбирал его слова. — …Я просто могу катиться нах*й, да? Мне не отведена роль в твоей дерьмовой лебединой песне мученика-самоубийцы? Да нахер меня. Так? Кому есть дело до того, что мне тоже не всё равно? Кому есть дело до дурацкого эмоционального видящего да?