Познакомившись с этими замечательными, умными, хлебосольными людьми, я поняла, что Пётр – сплошь настоящий. То, что сначала казалось фанаберией, было в нём от внутренней свободы, обеспеченной жизни. В присутствии отца Пётр внутренне подбирался, становился домашним. Богемный флёр улетучивался, и открывалась тонкая душа умного, деликатного человека.

Пётр Яковлевич всё равно ворчал, просил Макеева:

– Вася, подействуй на этого оболтуса. Ему пора серьёзным делом заняться, обзавестись семьёй, а он надумал в писатели податься.

Уже ни один праздник мы не встречали друг без друга, собираясь чаще всего дома у Петра. Татьяна Петровна пекла великолепные пироги. Её сыновья, Андрей и Дима, снохи и внуки легко перешли с нами на «ты», полюбили, как родных. Постепенно в Петрушин водоворот стали втягиваться и прежние наши друзья: Ира с Костей Кузнецовы, Володя Овчинцев, Толя Данильченко, Лёша Кучко. И Пётр начинал их любить, как полюбил нас.

Как-то Пётр объявил, что хочет познакомить нас со своей волгоградской любимой женщиной.

– Не со Светой? – удивилась я.

– Нет, её зовут Маша… Если быть точнее – Наташа, но я зову её Маша. Ещё и Люда есть, но пока Маша! Она вам понравится!

В Ворошиловском районе мы вошли в дом сталинской постройки, позвонили в дверь на первом этаже. Нам никто не открыл, и Петя достал свои ключи.

– Входите, не стесняйтесь. Эту квартиру для Маши снимаю я.

На столе лежала записка: «Петя, я уехала к родителям в Царёв. Буду дня через два. Наташа».

– Ну и отлично! – заключил Пётр. – Погуляем без неё.

Бутылка спиртного нашлась. Мне поручили сварить макароны с карри. Больше ничего не было. Карри по незнанию я пересыпала, но поужинали кое-как. Там же и остались ночевать.

С Наташей мы вскоре познакомились. Невысокая, очень милая, открытая, добрая… Жила она тем, что шила на заказ стильную одежду для элитных клиентов.

– Трудно выживать? – спросила я.

– По-разному, но скорее трудно.

– А Пётр не помогает? Хорошо, что хоть квартиру оплачивает.

– Что? – захохотала Наташа. – Это он вам сказал? Нашли кому верить!

…Когда мы узнали, что Наташа беременна, очень надеялись на скорую их свадьбу. Родилась девочка. Её назвали уже по-настоящему Машей. Пётр дитя признал, но не женился.

Василий понятливо защищал друга:

– Он ещё не накобелился.

Свой нос в их дела мы не совали. К чести Петра следует сказать: своих женщин он не обижал, не унижал, не бросал коварно – со всеми дружил по мере возможностей.

Когда же мы с Василием решили узаконить наш затянувшийся гражданский брак, Пётр привёл с собой Наташу. Она держала в руках зимний жёлтый букетик – очень трогательный.

Пётр Петрович долго ещё оставался для нас Петей, Петенькой, Петрушей. Каких только авантюрных чудес мы не пережили вместе с ним! Но были и скорби, и печали, в том числе и уход из жизни замечательного Петиного отца – Петра Яковлевича.

Наташа с Машей уехали на ПМЖ в Голландию. Рассосались по жизни многие друзья, а некоторых уже и на свете нет. Петя бросил курить и лишь изредка пригубляет красного вина. Кто бы мог подумать! Друзья ли мы сейчас? Хочется верить, что да. Но зависит это не от нас, не от Пети, но исключительно от его законной жены Ирины Коммунаровны.

Но мы не прощаемся с ним. Читайте внимательно! Он ещё порадует вас.

В мае умерла бабушка Дуня, и я поехала в Струнино, сунув в карман срочную телеграмму. Денег – кот наплакал, но ведь надо же что-то купить! Попались апельсины. Купила. В долгой электричке, глядя сухими глазами на мелькающие пейзажи, думала: «Что же я за человек такой! Бабушка жила в трёх часах езды, а я лишь дважды за целый год навестила её. И крёстную не могла оставить с ночёвкой, когда она приехала ко мне в общежитие. Подумаешь – вахтёрша не разрешила! А мне бы настоять! Другим ведь разрешают. Уставшая, очень обиженная крёстная уехала к Ольге в Подольск, а я лишь слезами умылась. Цена-то таким слезам! Думаешь, сил не было? Нашла бы, если бы захотела! А у крёстной были силы? Вспоминать те её глаза, как палец совать в мясорубку. Никакими слезами не отплачешь. И с бабушкой Дуней – вина на вине! Скакать по Москве было время, а доехать до Струнино не было? А в Волгоград сколько раз слетала! И деньги находились. Да стоит ли любовь к одному человеку страданий всех остальных?» Так я думала в той электричке, так думаю и сейчас.

Конец ознакомительного фрагмента.