– Не горюй! – твердил муж. – Франческо нам поможет. Сначала поживём у него, а там видно будет. Глядишь, на склоне лет ещё важными птицами станем!

Наконец, дом был продан, денег только-только хватило на переезд. Жулио сообщил Франческо название парохода, на котором они собрались плыть, и дату отплытия.

Франческо прислал восторженное письмо, писал, что готовит комнаты для гостей и будет ждать их на пристани. Обещал, что все заботы возьмёт на себя, просил не волноваться.

Но оказавшись в открытом море на хрупком судёнышке, женщинам стало не по себе. Жулиана впервые отдала себе отчёт, на какую зыбкую почву она вступила, и ей стало страшно.

Вдобавок, и первые дни дались всем пассажирам нелегко – море было бурным, непривычные к качке люди заболели морской болезнью. На третий день засияло солнце, и все пассажиры, бледные, измождённые, выбрались на палубу подышать и погреться.

Стройная фигурка, копна пышных волос, синие глаза и почти сросшиеся у переносицы брови – девушка с такой броской внешностью мгновенно привлекла к себе взгляды. Засмотрелся на неё и красивый сероглазый юноша, рядом с которым она оказалась, выйдя на палубу. Сама Жулиана не видела никого: вырвавшись из холода, она крепко зажмурилась – ну и солнце! Так слепит!

Высокий юноша рассмеялся:

– Что-то я тебя здесь не видел, - сказал он этой «спящей красавице».

– А я раньше и на палубу не поднималась, - ответила она, открыв глаза. – Маме очень плохо было.

– Да-а, качка была знатная, зато теперь море успокоилось, и все сразу развеселились.

Оба прислушались – с кормы доносилось пение.

– Итальянцы есть итальянцы, мы не можем без танцев и песен, - снова улыбнулся юноша, а Жулиана подумала: «Какое умное и спокойное у него лицо».

А вот ей было совсем не спокойно. Там, в Италии, она только и мечтала отправиться в дальние края, а теперь ей было очень боязно.

– А я не могу сейчас ни петь, ни танцевать, а только и думаю, что же ждёт нас впереди?

– Как что? Будущее, - ответил спокойно юноша. – Солнце, которое светило в Италии, будет светить и там. Солнце, как Бог – одно на всех!

Юноша засмеялся, и Жулиана тоже. Сияющее солнце словно бы одарило их удивительным счастьем – ослепительным, невозможным. Жулиана почувствовала в себе это слепящее солнечное счастье и изумлённо взглянула на юношу. А он? Он тоже его почувствовал? Похоже, что да, он так на неё необыкновенно смотрит.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Матео. А тебя?

– Жулиана.

С этого дня они находили друг друга всюду: куда бы ни направился один, он непременно натыкался на другого. Стоило одному повернуть голову, как он встречал счастливый радостный взгляд. По вечерам, когда на палубе играл оркестр, они всегда танцевали друг с другом, но разговаривали мало, словно боясь расплескать то необыкновенное, что стало достоянием их двоих. Они оба чувствовали, будто знают друг друга давным-давно, и никаких слов им уже не было нужно.

Матео и Жулиана полюбили, они были счастливы, но счастье всегда уязвимо и недолговечно. На борту корабля обнаружилась чума – сначала один случай, потом второй… Обеспокоенный врач с тревогой ждал продолжения, приглядываясь к своим пассажирам.

– Если болезнь распространится, то нам придётся становиться на карантин. В Рио-де-Жанейро, а не плыть в Сантос, - мрачно заявил капитан.

Больше людских жизней его волновали убытки, которые он понесёт, если вместо Сантоса окажется в Рио-де-Жанейро.

– Мы сделаем всё, чтобы не допустить эпидемии, - пообещал судовой врач.

Но какие у него были возможности остановить чуму? Строгая изоляция больных и мгновенное погребение в море умерших – вот всё, что он мог сделать.

– У моего друга заболела дочка – она совсем маленькая, грудная, - сообщил Матео Жулиане.

– И что же сказал врач? – встревоженно спросила она.

– Врачу показалось, что она уже не дышит, - продолжал Матео. – И он хотел взять её у матери, но Леонора, жена моего друга Бартоло, не отдала девочку. Вместе с ней куда-то убежала, и её не могут найти. Бартоло боится, что она бросилась в море.

Жулиана перекрестилась, прося Всевышнего о милости. Но что людям ведомо о Его милости? Когда Жулиана спустилась в каюту, то увидела, что отец зябко кутается в куртку.

– Что-то мне нехорошо, дочка, - пожаловался он.

– Да и мне тоже, - отозвалась мать.

Родители Жулианы сгорели в два дня, и тела их приняла морская бездна. Всё случилось так быстро, что Жулиана, которая безотлучно находилась при них, не могла поверить в то, что осталась на свете одна. Она всё время оглядывалась по сторонам, словно бы, ища любимые, дорогие лица, с которыми не могла расстаться.