И верить, и любить
вернуться

Гучков Борис
Шрифт:

«Ночь холодна, глубока…»

Ночь холодна, глубока,И одинок мой след.Только у мамы в окнахНе угасает свет.К маме вхожу погреться…Пламени отсвет лёгОт неприкрытой дверцыВ сутемень, за порог.Двери плотней прикрою,Чтобы не стыть в ночи.Старою кочергоюПоворошу в печи.Пляшут, будто в усмешке,Пламени языки.Чёрные головешки,Красные огоньки…В белой своей косынкеВ хлопотах вечных тыСтаришься у керосинки,Жаришься у плиты.Мне б одного хотелось:Ты научи, не таи, —Чтобы жилось мне и пелосьТак же, как в годы твои,Не унывая чтобыДелать я мог дела.(Вьюга кругом сугробыЗа полночь намела.)Как бы ни бился в двериВьюги полночной пыл,Чтобы я людям – верил,Верою-правдой жил.

«Накануне страшное приснилось…»

Накануне страшное приснилось:Зеркало упало и разбилось,Вдребезги разбилось – не собрать.И во сне все звал и звал я мать.Не сложить осколков и не склеить!Мне наутро не хотелось веритьВ телеграммы горькие слова…Вышло так, что эта ночь права.Без щербинки малой, без изъянаЗеркало висит в моем дому.Неужели, поздно или рано,Разлететься вдребезги ему?Что же это я?.. Да разве вправеВерить снам, приметам старины,Зеркалу в серебряной оправеИ незамутненной глубины…

Андрей Платонов

Читаю Андрея Платонова…Скитается Пухов Фома.Тревогой и гарью патронноюИстория дышит сама.С натруженной в голосе больюИдут паровозы на фронт.Болеет прекрасной любовьюЗемно и возвышенно Фро.Здесь радости дети не знают.Их детства неласковы дни,И тонко кожурку срезаютС картошки помёрзшей они.Страницы живые, нетленные…Там горя и голода пир,Там люди идут сокровенныеВ прекрасный и яростный мир.

Борис Кустодиев

Кустов опушённых, заснеженных диво…Пестреют меха и сукно…Кустодиев!Ах, до чего ж горделиво,Цветисто твое полотно!Раздольна картина провинции волжской!Не черти ль в разбойных конях?Их не остановишь – и без толку вожжиНатягивать, стоя в санях!А тройка несёт сумасшедше и лихоИ гору берёт без труда!..Румяна твоя, величава купчихаИ, словно весна, молода.Твои мужики бородаты, степенны,Узорен заснеженный лес…И мало кто знает, что, может, на стеныЕдва ты от боли не лез!Но боль не сломила тебя, не убила.Прикован к постели, без ног,О чём ты мечтал?Каково тебе было?Как выдюжить, выстоять смог?Твой дух молодой никогда не смирялся.И, бедствуя, в пору невзгодС полотен твоих, как и прежде, смеялсяРоссийской глубинки народ.

«Я люблю, и любови не скрою…»

Я люблю, и любови не скрою,И не буду молчать и курить…Ты уважь меня – выйди со мноюЗа околицу поговорить.Ты дозволь мне, голуба, – не смейся! —Мимо клуба, где столько парней,Я промчу тебя – только осмелься,Положись на горячих коней.Положись, коль представился случай,Да потуже стяни свою шаль.Снег в полях озорной и колючий…Ты скорее, подруга, решай!Ты осмелься, голуба, осмельсяИ ладонь от лица отними.Ты позвонче у клуба рассмейсяДа покрепче в санях обними!

Встреча

Неизбежностью встречи повенчаны,Приближались метель и гроза.Шли навстречу мужчина и женщина.У мужчины грустили глаза.А её излучали веселие,И была её поступь легка.Шли навстречу улыбка весенняяИ метельная скорбь старика.Обратившись без имени-отчества,Он возник у неё на пути:«Я хочу от тоски одиночестваСвоё бедное сердце спасти!Помоги! Но не ласками нежными.Потревожь мою жизнь, как гроза…»Но, увы! Не лучистыми – снежнымиБыли женщины встречной глаза.

«Снег почернел и осел…»

Снег почернел и осел.Зимняя слякоть…Если нахмурились все —Стоит ли плакать?Перед приходом весны —Вы замечали? —Радость кладут на весы,А не печали.Стоит ли плакать? Очнись!Что ты капризна?Вновь говорливы ручьи,Радость так близко.Ни тишины, ни оковЯ не желаю.Длись до скончанья веков,Песня живая!

««Люблю тебя!..» Но говорили то же…»

«Люблю тебя!..» Но говорили то жеИ те ж слова, которых нет моложеИ нет дороже, в прошлые векаПроизносили… Как порой несмело,Но лишь однажды, как душа из тела,Признание слетало с языка!И совесть века прошлого – пииты,Те, что народом русским не забыты,Хотя их жизни короток был срок,Не смели о России пустозвонить,И ни один не мог себе позволитьО ней пустых, высокопарных строк.Был нрав их и угрюмый, и весёлый…Но лучше нет признаний, нет весомей!Там все слова о родине просты…«Её аршином общим не измерить», —Сказал поэт. И этому не веритьНе волен я. Не волен, друг, и ты.