Никого никогда, никогда никого ещёНе вернула земля ни на миг, ни на день.Там, где птичьи пристанища, где птичьи гнездовища,Раньше всех по весне лепестится сирень.Над могилами братскими крики грачиные,Зелена, высока и пышна здесь трава…Лепестками сирени осыпает Отчизна их,Вешний ветер бессмертные напевает слова.
«Кружит модная пластинка…»
Брату Юрию
Кружит модная пластинка…Что ж, пора!Не близкий путь.Прежде чем с тобой простимся,Чтоб в пути не ныла грудь, —На касимовской, игривой,На гармони говорливойТы сыграй мне что-нибудь!Ты сыграй мне, брат, такое,Чтобы, сердце беспокоя,Тот мотив и в край далёкий,В час, когда я, одинокий,Стосковался и устал,Словно птица, прилетал.Прилетал в душе гнездиться, —В ней найдётся уголок! —Зазывая воротитьсяНа родительский порог.
«Концы усов и пальцы деда…»
Концы усов и пальцы дедаЖелты, как воск, от табака.Закатный час. Течёт беседаСпокойно, тихо, как река.«Пора, похоже, под икону…Умру, сынок, среди зимы!Пусть будет всё, как по закону, —И отпеванья, и псалмы.А чтоб слезам, как рекам, литься —Зови соседку!Ведь онаНа это дело мастерица,Затем, видать, и рождена.Село меня не позабудет.На жизнь, на долгие годаПусть память вечная пребудетС тобой и внуками всегда…»Не гаснет деда самокрутка,А на коленях у негоИграет девочка-малютка,Не понимая ничего.
«Слетелись стрекозы на проводы лета…»
Слетелись стрекозы на проводы лета,На августа пышный и свадебный пир.Слетают с опущенных донизу веток,Парят и садятся на кончики пикСадовой ограды… Садятся на кончик,На кончик мизинца воздетой руки.Тараща глаза, они звонче и звончеО чём гомонят?И в какие звонки?И снова, взлетая, куда-то несутся,Они успокоятся только в ночи.Сплетенье их крыл кружевных и рисункиИскуснее кружев и тонкой парчи.И, пойманы мною, не рвутся, не тужат,Я их на мизинце держу, не дыша.До самой до стыни всё кружат и кружат,Свой свадебный танец последний верша.
«Солнца уходящего багровость…»
Солнца уходящего багровость.Предвечерний, сумеречный час.Несмотря на внешнюю суровость,Вновь природа просветляет нас.Всё-то в мире буднично и просто!На закате облака темны:То на лес похожи, то на остров,То на гребень штормовой волны.До чего причудливы узоры!Приглядись – и зажурчит вода,И увидишь айсберги и горы,То, чего не видел никогда.За сосновой чащей острозубойОпустилось солнце не спеша…Неужели ты бываешь грубой,Злой бываешь, русская душа?Как же ты подслушала, ведунья,Вечера таинственную речьИ сумела тихие раздумьяВ слово незакатное облечь?..
«Жгучей молнии высверк…»
Жгучей молнии высверк…Снова ливень густой,Словно розгами высек,Повалил травостой.Он в полях и лощинахВсю-то ночь пропадал,Он к лещинам, к морщинам,Он к земле припадал.И всю ночь, и до рани,Благодатный, живой,Он залечивал раныНа земле горевой.И всё также усердноОн клонил зеленя…Ты своё милосердьеНиспошли на меня!Дай мне в поле, без крова,Видеть даль, а не близь,В промежутке до громаСнова душу возвысь!
«Бывают такие напасти…»
Бывают такие напасти,Когда, словно древний старик,Ты сетуешь часто на память,А жизнь обозрима, как миг.Вмещая событий немало,Она мимолётна для насОт первого возгласа «мама»До «мама» в прощания час,Когда мы, не чувствуя болиИ смерти, по жизни бежим,Когда от вселенской любовиЕщё по-земному дрожим…
«Вот опять заходится ребенок…»
Вот опять заходится ребенокБеспричинным плачем. У негоГолос прерывающийся тонокИ не выражает ничего.Может быть, душа его живаяОттого пронзительно тонка,Что она в младенчестве желаетВыплакать всё то, что к сорокаНи слезы уже не вызывает,Ни рыданий горьких, ни обид…Всё, что сердце в зрелости скрывает,С молчаливой горечью таит.
