В комнату неслышно вошла полногрудая женщина в аттическом хитоне – широкой в два рукава, падающей складками верхней одежде из льняной ткани; на талии пояс с вышитыми узорами. Няня Мирталы. Седая прядь в тёмных волосах и тучные бедра, которым было тесно даже в просторной одежде, выдавали не зря прожитые годы. Няня уверенно и без излишнего шума принялась подбирать и раскладывать разбросанные повсюду вещи, одежду, обувь. Вернула на место опрокинутую набок плетёную корзинку для рукоделия, калаф, и вывалившиеся оттуда разноцветные клубки шерстяных ниток. Заметила на полу блюдо с недоеденными фигами и трагематой, детскими печёными сладостями. По привычке покачала головой – вот так каждое утро!

У стоявшего в углу большого деревянного ящика – кисты – была откинута крышка. В ящике хранились самые разнообразные предметы, без которых трудно представить обитателей гинекея: старинные украшения, передаваемые женщинами от одного поколения к другому, косметические средства, праздничная одежда. Хранились тотемные изображения животных и жертвенные сосуды, предназначенные для исполнения тайного женского культа, и много ещё такого, что можно назвать одним словом – «женские штучки». Девочка опять рылась в этих, как ей казалось, «сокровищах», в поисках чего-нибудь невиданного и неведомого.

Няня с лёгким ворчанием стала подбирать по комнате разбросанные вещи, закрыла крышку ящика. Подняла с пола и возложила поверх шляпу с широкими полями конической формы, от солнца – толию. Считая, что порядок в комнате наведён, женщина присела на край постели и стала пристально смотреть в лицо девушки. Оставалось главное – разбудить воспитанницу, но так, чтобы она не рассердилась или не расстроилась зря. Не то целый день будет дуться на няню и слуг ругать почём зря.

Поняв, что таким приёмом Мирталу не разбудить, няня направилась к окну и решительно отдернула штору, пустив в комнату водопад солнечных струй. Миртала непроизвольно прикрыла руками глаза, а потом их открыла. Лицо отразило удивление, словно она впервые видела свою комнату, а в ней – свою любимую няню. Когда поняла, что из сновидений вернулась в реальный мир, произнесла голосом обиженного ребенка:

– Артемисия, ты разбудила меня, а я ещё спать хочу.

– Довольно валяться в постели, моя красавица. Повар истомился в ожидании – пора подавать тебе второй завтрак, а ты первый не отведала.

– Артемисия, ну, пожалуйста, я ещё посплю. Ну, совсем немножечко! – Капризные нотки усилились. – А я тебе расскажу, что мне привиделось во сне. Не поверишь – очень необычное! Хорошо?

– Дядя твой будет недоволен, если узнает, что ты поздно встаёшь! Нет, нет и нет!

Няня решительно потянула покрывало, после чего Миртала не стала сопротивляться, присела на постели.

– Ладно, мучительница, сдаюсь! Но прежде я расскажу, что приснилось мне, вот, под самое утро. – Заметив интерес на лице няни, Миртала продолжила: – На мне была одежда не совсем обычная, я скажу, варварская, и украшения на мне были: кольца, серьги, каких я не видела раньше. Но очень красивые – золотые и серебряные… Чудно! – Увидев, что няня собирается ей что-то сказать, заторопилась: – Подожди, подожди, я не всё сказала! Ещё я летала над землей. Долго летала, как Дедал летал с сыном Икаром. Я взмахивала большими крыльями, поднялась так высоко, что, когда глянула вниз, люди были меньше муравьев. Но мне не было страшно.

Няня ласково притянула Мирталу к себе, прижала к груди, поглаживая длинные послушные волосы цвета спелой пшеницы – редкого для эллинской породы, будто грива коня из упряжки Гелиоса. Заглядывая в широко распахнутые глаза цвета спокойного моря, Артемисия заговорила успокаивающим голосом, как в детстве рассказывала воспитаннице на ночь красивые истории из жизни богов и героев:

– Сон твой откровенный и, по всему, правильный: богиня женской судьбы Бридзо сообщает, что тебя ожидают большие перемены. Сон твой к скорой свадьбе, милая моя! Об этом говорят чужеземное платье и дорогие украшения.

– Артемисия, о чём ты говоришь! О какой свадьбе может идти речь? Мой опекун, дядя любимый, придумает тысячу предлогов, чтобы не выдавать меня замуж. Зачем ему хлопоты?

– Но ты сама сказала, что на тебе одеяния были вроде как варварские. Вот и отправляться тебе в чужие края, туда, где все носят такую одежду и украшения.

Миртала соскочила с кровати и побежала, как была обнажённая, по комнате, размахивая руками, будто раненая птица. Кричала:

– Не хочу! Не желаю замуж за варвара!

Няня, широко расставив руки, поймала воспитанницу и, чтобы утихомирить, начала гладить по голове, шептала нежные слова. Миртала с усилием вырвалась из её объятий и села на пол, поджав ноги и упрямо сжав губы.

– Постой, а как ты объяснишь мои полёты во сне?

Артемисия, собрав добрые морщинки у глаз, улыбнулась:

– Очень просто, милая: полёты во сне подтверждают твоё скорое замужество, а мужем будет царь в чужой стороне. Рядом с царём ты будешь царицей, потому что, чем выше в полёте ты поднималась во сне и видела себя выше людей на земле, тем больше возвысишься ты над ними в замужестве. Потому что царская власть выше простого народа. Летать на крыльях – одинаково к добру для всех, кто ждёт освобождение. У тебя это будет освобождением от опеки дяди твоего, царя Аррибы.