— С моей жизнь все в порядке! — не сдавалась Тенед.

— Моя принцесса, — Син подошел и положил ладонь на дрожащее плечо наследницы престола. — мы не сможем защитить вас и при этом спасти… Эзир.

Тенед всхлипнула и убрала налипшие волосы с лица девушки.

— Я… смогу, — внезапно процедил сквозь сжатые зубы Шиах’Мин. — мне нужно… несколько секунд. Пусть… герой… сдерживает… стрелы.

Хаджар мысленно выругался, но, не дожидаясь просьб, молча подошел к волшебнику. Тот, глядя на Хаджара, нисколько не скрывал своей подлой натуры.

Шиаха нисколько не заботила судьба Эзир. Просто он рассчитывал, что Хаджар, под натиском огненных стрел, не устоит и отправится к праотцам…

— Не дождешься, — прошептал Хаджар.

Глаза волшебника молча ответили: “Посмотрим”.

Дракон ударил посохом о пол и в то же мгновение каменные лоскуты, все это время сдерживавшие град стрел, распались на мерцающие обрывки, исчезнувши еще до того, как коснулись пола.

Время словно замедлилось для Хаджара. Сквозь решето, в которое превратилась еще недавно казавшаяся неприступной стена, он видел целый покров огня и стрел, которой мчался в его сторону.

Да, не так он себе представлял “тихое и мирное” посольство по случаю праздника.

Он прислушался к всхлипываниям Тенед, к словам, которые произносил над Эзир волшебник-дракон, к скрипу зубов. Он слышал крики других участников посольства, эхом, раздающимся где-то вдалеке. Слышал, как стрелы рассекают воздух и как огонь жадно его пожирает.

Все это было именем.

Именем его верного друга.

Хаджар позвал его и тот пришел. Наполнил его легкие, заструился по венам, заставил сердце биться быстрее.

Вместе с ветром Хаджар начал свои движения. Легкие и иллюзорные, плавно перетекающие из одного в другое. Его одежды, вдруг, из простых холщовых, стали казаться чем-то эфемерным и столь же изысканным.

Клинок двигался медленно, но в то же время так стремительно, что казалось, будто Хаджар держал одновременно не один, а сразу десять, двадцать мечей.

Он был словно ветер. Ветер, который нес в себе музыку, нотами которой стали звуки отражаемых стрел. Они градом сыпались под ноги Хаджару. Бесполезные огненные перья, чье пламя гасло под давлением ветра.

Вот только вечно так продолжаться не могло и Хаджар это понимал…

— Красиво…

Тенед, в то время пока Шиах колдовал над Эзир, позволила себе посмотреть на своего защитника — героя праздника Дракона и Рубина. И, на долю мгновения, она увидела в этом огромном, грубо сложенном, совсем не аристократичном воине, носящем какие-то обноски, что-то другое.

Будто внутри вихря ветра и стали, в которой он превратился, стоял высокий юноша. В одеждах, похожих на небо, облака и сверкающие в них звезды.

— Красиво… — невольно произнесла принцесса.

Кроме как в тренировках своего отца, она никогда не видела, чтобы чьи-то техники или стиль были бы достойны этого эпитета и…

— Закончил, — Шиах, тяжело дыша, оперся на посох.

Эзир, над которой дракон-волшебник, все это время нашептывал магические слова, была полностью покрыта каменной коркой, что превратило её в грубо отесанную гранитную статую. Как если бы подмастерье пытался бы самостоятельно закончить работу, начатую его уставшим мастером.

— Этого хватит на полчаса, — Шиах’Мин проглотил несколько пилюль, после чего смог выпрямиться и выровнять свое дыхание. — после этого, если не приступить к лечению, Эзир отправиться в последний полет по Высокому Небу.

— Спасибо, Шиах, — слегка склонила голову принцесса.

Син с Таш переглянулись.

Хитрый волшебник…

Он не только попытался избавиться от Хаджара, но даже в такой опасной ситуации смог повернуть все происходящее в свою пользу и выиграть немного доверия у принцессы.

— Нам нужно пробиться к западному выходу, — Син провел ладонью над каменной крошкой, и та мгновенно превратилась в объемную карту города. Легкая манипуляция энергией и волей — никакой магии. — там мы сможем укрыться среди холмов и добраться до реки, за неё — водопад. Он излучает достаточно естественной энергии, чтобы ослабить фениксов.

— А как же твои люди?

— Оглянись, Таш! — не сдержался Син. — скольким мы можем доверять?! Сколько из тех, кто пошли вместе с нами, продались Алому Фениксу? Сколько из них — гномам? Почему я не вижу хоть одного, кто бросился бы к палатам на выручку?