– Как поживает Дувон Тр'арах?
– рискнул спросить Закнафейн.

Вопрос удивил бармена.

– Он во всех отношениях стал лучшим дроу, чем был тогда, когда попал в дом Фей-Бранч, - наконец ответил тот.

– Почему ты так считаешь?

Харбондейр пожал плечами.

– Он увидел благородный дом, с постоянными интригами, ударами в лицо и в спину, изнутри — но без катастрофы, что настигла его собственный старый дом. Думаю, этот опыт заставил его взглянуть на вещи по-новому и оценить Бреган Д'эрт по достоинству.

Закнафейн кивнул. Он понимал, о чём идёт речь. Как он хотел, чтобы Мэлис освободила его, как мать Биртин освободила Дувона!

– А что насчёт Харбондейра?
– спросил Закнафейн.

– Ты всё ещё сомневаешься?

– Я этого не говорил.

– Но подразумевал, - ответил бармен.
– Что насчёт меня? Я доволен — может, даже больше, чем когда-либо за те века, что я трудился в доме матери Хаузз.

– Жрицы назвали бы это богохульством.

– Жрицам хорошо знакомо богохульство, тут я с тобой согласен.

Ответ был прост, но многозначителен. Закнафейн узнал, что Харбондейр хорошо это умеет. Этот мужчина мог вложить целую пропасть раздражения и угнетения и огромную груду презрения вдобавок всего в четыре слова: «Жрицам хорошо знакомо богохульство».

Закнафейну нравился этот талант.

Он был по-настоящему рад, что решил пощадить этого дроу.

Вскоре Закнафейн оказался на улицах города, направляясь обратно в дом До'Урден к матери Мэлис, и оставался там, пока дни скользили мимо.

Каждый день он вставал с постели и думал, что стал на ещё один день ближе к смерти.

По крайней мере это было хорошо.

– Где твой друг?
– несколько месяцев спустя спросила его мать Мэлис.

Вопрос был внезапным и загадочным, но Закнафейн сразу понял, что Мэлис имеет в виду Джарлакса, который не появлялся в доме До'Урден уже много месяцев, возможно больше года.

– Последнее, что я слышал — он не в Мензоберранзане.

– Он вернулся двадцать дней назад, если верить слухам, но не вернулся к Закнафейну, - заметила Мэлис с заинтригованным видом.

– Он знает, что ты меня не выпустишь, и поэтому я для него бесполезен.

– Часть твоей ценности для меня состоит в том, чтобы ты оставался ему полезен. Я хочу, чтобы Бреган Д'эрт по-дружески относились к дому До'Урден.

Закнафейн беспомощно пожал плечами.

– Закончишь свои уроки с Дайнином и ночь можешь быть свободен, - согласилась Мэлис.
– Одну ночь.

– Одну ночь и больше, если у Джарлакса будет для меня работа?

Мать Мэлис нахмурилась, и Закнафейн скрыл ухмылку, зная, что она уступит.

Кьйорли казался очень похож на обычную крысу, но его шерсть была намного чище, чем следовало ожидать от грызуна, бегающего по сточным канавам, грязи и свалкам Мензоберранзана. Однако для Громфа Бэнра Кьйорли представлял собой нечто куда более важное. Он был его фамильяром, можно даже сказать — его спутником. Он служил архимагу глазами там, куда сам Громф не мог попасть, или там, где тот не хотел быть замеченным.

Во втором переулке за Нарбондель, неподалёку от собственного особняка Громфа, Кьйорли в очередной раз доказал архимагу свою полезность. Как только крыса заметила приближающихся дроу, она телепатически связалась с великим волшебником, который затем немедленно телепортировался на место. Громф молча кивнул в знак одобрения Триль, которой здесь не было. Его сестра многое разузнала за время, прошедшее с момента их аудиенции с верховной матерью Бэнр, включая — самое важное — это конкретное место.

Наедине верховная мать Бэнр сообщила Громфу, что если он собирается помешать планам Армго, как они обсуждали, ему не следует забывать о своём звании архимага Мензоберранзана. Громф будет недвусмысленным напоминанием от матери Бэнр дому Баррисон Дель'Армго и этой выскочке, матери Соулез, что для великих Бэнров они не представляют угрозы.

Узнав об этом месте, Громф запомнил каждый проход, каждое укрытие, каждый выступ на стенах трёх зданий, что образовывали этот переулок. У любого нападающего было четыре способа попасть в широкий конец переулка; один с улицы и ещё три — из каждого здания сквозь потайные двери.

Вот только Громф знал об этих дверях и уже начертил на них свои глифы и руны.

Теперь, скрытый невидимостью, он ходил по переулку, активируя магию. Раз, два, три — это всё, что он мог сделать, чтобы не рассмеяться от того, какими дьявольски коварными и оскорбительными могут быть его маленькие надизмеренческие тоннели.

Закончив с третьей дверью, он услышал движение ниже по переулку и обернулся, чтобы увидеть приближавшегося мужчину, незаметно и осторожно крадущегося в тенях. Громф знал его, хотя и не по имени.