— Я думаю, это оттого, что она — одинокая несчастная женщина. Ей силы от природы отпущено немеряно, а девать ее, кроме как на нас, некуда. Вот она и свирепеет, — предположила Диана.

— Я тоже так думаю, — согласилась Юлька. — Дай ей сейчас мужичка покрепче, на раз от головы бы оттянуло.

— Ты чего? Она же старая! — небрежно бросила Диана. — Мы тоже не правы, ее пожалеть надо.

— Наш офис гудит, как растревоженный улей, — вздохнула Юлька.

— Не каждый день человека на опознание вызывают. Знаешь, я на минуточку представила себе: вот ты, хороший и ни в чем не повинный человек, идешь в милицию, сидишь под взглядом опознающего, и сердце сжимается — вот сейчас он схватит тебя за руку и скажет: «Это он». Ты не преступник, но ты волнуешься.

— И правильно делаешь, а вдруг свидетель ошибется?! А ты доказывай потом, что не его теща.

— Юлька, а что мы с тобой будем делать с фотками, которые Ванда нащелкала? — вдруг вспомнила Диана.

— О, эти фотки — бальзамчик мне на душу, компрессик на мое израненное сердце.

Юлька выдвинула ящик стола и вытащила фотографии Сергея с Косаревой. Полюбовалась.

— Пусть пока полежат, я чувствую — они нам еще пригодятся, — решила она.

Тут из кабинета Амалии стремительно вышел Сергей, подошел к Юльке, все еще держащей фото в руках. Взглянул мельком. Юлька неуклюже попыталась сунуть их обратно в ящик. Но Сергей успел их выхватить.

— Вот это да! — воскликнул он. — Права Амалия. Я близок к убийству. Это ты за мной следила?

Юлька беспомощно молчала, не находя, что сказать. Сергей внимательно рассматривал фотографию Косаревой и вдруг улыбнулся, обнял Юлю и крепко поцеловал:

— Умница моя, папарацци моя болтливая, разведчица моя, как, бишь, ее? А! Мата Хари!

И Сергей покинул приемную, весьма довольный, что фотография клофелинщицы у него в руках.

Отдел маркетинга гудел.

— Слышали, девчонки, милиция подозревает, что на Маргариту покушался кто-то из нашего офиса, — сказала Нина Ивановна. — У них будто свидетель есть, который может опознать убийцу.

— Да, сегодня всех наших мужчин на опознание вызывают, — подтвердила Людмила. — Я бы не хотела оказаться на их месте — это так унизительно ходить в подозреваемых.

— А я слышала, что в организации покушения подозревают Доминику, — сообщила Нина Ивановна. — Но этого быть не может. Никитина не может быть убийцей.

— А вот дай тебе такое богатство, а потом подло отними, я посмотрю, сможешь ли ты убить, — предложила Людмила.

— Все равно не смогу, — призналась Нина Ивановна.

— Вот поэтому ты никогда не будешь такой богатой, как они, — отрезала Людмила. — Для них убийство — легкий инцидент, возникший при переделе сфер влияния. Вот Татьяна тебе подтвердит.

— Девчонки, я лично ничего не знаю, — отмахнулась Татьяна, не отрываясь от документов, с которыми она работала. — Я сначала сильно переживала ситуацию с Доминикой. А потом подумала и решила, что мне совершенно все равно, на кого из них работать, лишь бы зарплату вовремя платили. Где же договор? А там хоть все друг друга поубивайте.

Дамы притихли, зашуршали бумагами. Да уж, зарплата вовремя — это главное.

К Рите в палату несмело заглянул Петик.

— Чего робеешь? — сказала ему Ритка. — На банкете с картотечными королевами ты был поживее.

— Вот, тебе тут Лида прислала. Свое, домашнее, она старалась, — смущенно бормотал Петик.

— Ее репертуар я знаю — гречка-сечка на первое, гречка-ядрышко на второе, — засмеялась Ритка.

— Не смейся. Она сказала, тебе хорошо питаться нужно. Куда поставить?

— У нас здесь дедовщина. Стой так и держи перед собой. А как поем, заставлю тебя вокруг кровати ходить и мне честь отдавать.

— Шутишь, значит, не сердишься на меня, — возрадовался Петик.

— Не сержусь, — грустно подтвердила Ритка. — Я, Петик, на себя сержусь, что тогда с рынка ушла. Сидели бы мы теперь, как две голубки сизокрылые, с Анжелкой, да песни боевые распевали. Поверишь, я как с рынка ушла, ни одного стиха не сочинила. Душа моя засохла. Ты с чем пришел, кроме гречки Лидкиной? Я же вижу — мнешься.

— Угадала. Я вот что подумал… Понимаешь, я показания дал, что на меня из темного подъезда мужик выбежал. В смысле — киллер. Это когда тебя убивали. Понимаешь? Он меня еще так сильно двинул, а потом плечом дверь выбил… Так вот, я и подумал, что я его вроде знаю. Типа, где-то видел. В смысле, мне так показалось.

— Где видел? Напрягись, — потребовала Ритка.

— Если бы я вспомнил! Он, как молния, мелькнул и исчез. Еще эта кепка дурацкая на голове. И темно было. А ты его никак не заприметила?