Переворачиваться на бок больно, но боль хотя бы окрашивает время красками. Серовато-тусклая палата кажется филиалом чистилища, в котором ничего не происходит. Хэш и не замечает, как проходит несколько часов. Он не может заснуть, но и бодрствование — пытка.

Приходит другая медсестра. В её руках поднос: безликая еда и стеклянный шприц со снотворным.

— Не… надо… — просит Хэш, показывая на инъекцию. — Уже… не надо.

Говорить всё ещё тяжело, но теперь в хрипе появляется слабый намёк на голос. Охотник вспоминает мир силуэтов и плоские слова.

— Но доктор…

— Я… в поряд… ке… — говорит Хэш и пробует встать. Получается не сразу, во многом из-за повязки на руке, рёбер и мягком, но настойчивом противодействии медсестры. Но он преодолевает их все. Ноги опускаются на холодный каменный пол. Хэш улыбается.

В конце концов, медсестра даёт ему встать. Охотник медленно описывает круг по палате под пристальным взором строгой женщины, направляется к двери, но тут она непреклонна. На две головы ниже, хрупкая на вид, медсестра встаёт на пути. Меньше всего Хэш хочет тратить время на споры, потому возвращается в постель и соглашается съесть ужин.

— Который… час…

— Половина седьмого.

— Давайте я… съем… — Взгляд на поднос. — Всё. А вы… меня отпус… тите.

— Мар Оумер, доктор…

— Под мою… ответственн…

— Хорошо, — соглашается медсестра, выдержав долгую, тяжёлую паузу. — Но вы съедите всё, до последней крошки.

Хэш кивает и принимается за еду Ложку держать тяжело. Он вспоминает, как совсем недавно советовал Юдей пользоваться другой рукой и улыбается. Мысли о новом фюрестере на миг застилают образ незнакомца.

«Как она там?»

— Юдей… новая…

— С ней всё в порядке, — отвечает медсестра. Слишком быстро, как будто заранее подготовила ответ.

— Что?

Хэш специально не смотрит на сестру. Он знает, что его взгляд нервирует людей. Даже тех, кто давно его знает.

— Только никому не говорите, — сдаётся женщина. — Сегодня ночью был приступ. Во время сна. Доктор её стабилизировал, но причины…

— Умирает? Трансформация?

— Нет, всё уже прошло. Ждём анализов крови, может тогда станет ясно.

Пюре и правда безвкусное. Хэш хладнокровно, ложка за ложкой уничтожает его. Выпивает тепловатую воду. Солоноватый привкус оседает на языке крошечными гранулами порошка.

— Мерзость.

— Это для связок, — поясняет сестра, забирая поднос. — Подождите, принесу одежду. Только мар Оумер, умоляю, идите сразу к себе. Если дежурный увидит…

— Хорошо.

Хэш подозревает, что она могла его обмануть, что солоноватый привкус от снотворного, а шприц — уловка. Он прислушивается к себе, но никакого постороннего тумана в голове вроде бы нет, а тело пусть слабо, но всё же отзывается на команды. Жжение в горле слабеет.

Медсестра возвращается, оставляет стопку одежды на стуле у кровати, бросает на нерадивого пациента тревожный взгляд, кивает и уходит. Хэш ждёт, пока не закроется дверь, с трудом поворачивается на бок и, кряхтя, встаёт.

>>>

Тайные лестницы, ведущие из СЛИМа в Университет называют «кротовыми норами».

Несуществующая организация имеет два официальных выхода на поверхность: через большой гараж и двойные двери в инженерном корпусе, которые маскируются табличкой «Отдел специальных разработок». Но пользоваться ими постоянно хлопотно и небезопасно, потому ибтахины разработали систему кротовых нор.

Сотрудники лаборатории вписываются в документы и бюджетные ведомости Университета как обслуживающий персонал. Если бы хоть кто-нибудь попытался поднять эти бумаги, он пришёл бы в ужас от раздутого списка имён и фамилий, но кому есть дело до уборщиков, техников, водителей, поваров и прачек? Так что они беспрепятственно пользуются восьмью кротовыми норами, чтобы пребывать на свои настоящие рабочие места.

Но мало кто знает, что существует ещё и девятая, ведущая напрямую в кабинет ректора. К сожалению, сам Йоним Гон, или Филин, как его частенько называют, не может ею пользоваться. Страшная травма навсегда приковала его к инвалидному креслу и, чтобы посетить СЛИМ, он пользуется помощью ибтахинов и легендой о «проверке наших непризнанных гениев». СЛИМ редко занимается делами, требующими непосредственного присутствия высокого начальства, так что основное общение между лабораторией и Университетом ведётся с помощью подробных многостраничных отчётов. Их доставляют прямо в руки Филину по девятой кротовой норе. Но куда важнее другое её назначение.

Хэш запрокидывает голову и смотрит вверх. Восхождение не из простых, но он не торопится, оставляет за спиной пролёт за пролётом. Сил немного, но достаточно. Куда труднее бороться с сомнением.

«Что он мне скажет?» — думает гигант. Стоит ли вообще тревожить старика ради какого-то сна, пусть даже он казался таким важным ещё полчаса назад. Уверенность Хэша быстро испаряется. Привалы становятся дольше, ему всё труднее заставлять себя поднимать ноги.

«Зачем ты идёшь?»

«Я должен с ним поговорить.»