Гигант возникает на пороге через несколько секунд. Всё-такое же непроницаемое лицо, одетый, но босой.

— Прости, я…

— Ничего. Скоро буду готов. Заходи.

Морав принюхивается. От Хэша по-прежнему ничем не пахнет, но вот его комната… Сразу несколько крупных очагов запаха испускают столько природного мускуса, что у Юдей кружится голова.

— Нет, я подожду здесь.

— Хорошо.

«Что это?» — думает она. Гигант не закрывает дверь. Она, стараясь не шуметь, делает глубокий вдох. Буря чувств, завязанная на древнем и животном, бьёт в низ живота и Юдей облокачивается на стену, чтобы не выдать головокружения. Не то чтобы она была равнодушна к запахам до трансформации, но они никогда не были такими яркими и сочными. А сам Хэш не пахнет вообще. На его месте в картине обонятельного мира зияет пустота.

«Такого не может быть».

— Всё хорошо? — спрашивает гигант, появляясь в дверном проёме.

— Да, — отвечает Юдей и улыбается. — Просто хочу есть.

— Пойдём.

Она чувствует эмоциональный барьер, как будто воздушную подушку между собой и гигантом. Это разочаровывает, но куда больше расстраивает сдержанная вежливость Хэша, как будто он обращается не к ней, а к какому-то официальному гостю из важного контрольного департамента.

— Хэш.

— Да.

— Что-то случилось?

Гигант останавливается, но смотрит вперёд. Юдей изучает его лицо, но с таким же успехом она могла бы попытаться разгадать кусок скалы.

— Испытание…

— Просто необходимость.

Он поворачивается и смотрит ей в глаза. Когда он спрашивал о самочувствии, или ещё раньше, этот жест был продиктован вежливостью, но сейчас Юдей видит глубокий интерес и признание. Как будто словами она сбросила с его шеи камень, почти утащивший его на дно.

— Откуда ты…

— Я была там, Хэш. Это же было укрощение, да?

Гигант кивает.

— Я понимаю, правда. И не злюсь, почти. Вы просто делали то, что было нужно.

Гигант ещё раз кивает и отводит взгляд. Барьер даёт трещину.

Вдруг живот Юдей издаёт звук, похожий на громогласный рёв. Хэш широко улыбается и кивает в сторону двери. Женщина успевает разглядеть большие острые клыки, выступающие над основным рядом зубов.

— Скорее, — одними губами произносит Юдей и переходит на быстрый шаг.

>>>

Ибтахины встречают парочку охотников недружелюбными взглядами, и Юдей тут же понимает несколько простых вещей.

Первое — никто не забыл, что она хладнокровно и жестоко убила двух охранников несколько дней назад. Пускай формально это была не она, а засевшее и необузданное внутри существо, но что с того? Её лицо и облик ассоциируются с опасностью, Испытание никак не повлияло на её репутацию среди остальных сотрудников лаборатории. Парочка белых халатов по дороге предпочитают вжаться в стену и быстро прошмыгнуть мимо. Для Юдей это не в новинку, вот только раньше её презирали за цвет кожи, а теперь боятся того, чем она стала.

Второе — нечеловеческая природа кардинально меняет способы восприятия реальности. Теперь все типы информации одновременно поступают от всех органов, и это сбивает ещё не перестроившийся мозг. Она слышит, видит и обоняет кожей. Более того, в каждый момент времени в голове Юдей появляются несколько картин ближайшего будущего, сбывается из которых только одна. Она пытается угадать, какое из предчувствий окажется верным, но проваливается раз за разом и старается просто не замечать непрекращающегося мельтешения в уголках глаз. Хотя оно раздражает.

— Документы, — бурчит офицер и Юдей просовывает в окошко будки удостоверение. Поразительно яркие зелёные глаза бегают по строчкам, пока новоиспечённая охотница рассматривает их обладателя. Узкое лицо, слишком близко посаженные глаза, но удивительный цвет радужки и тонкий, аристократический нос делают офицера даже привлекательным. Но исходящий от него запах всё портит.

«Да что ж такое», — думает Юдей и пытается отвлечься. Смотрит на Хэша и машет ему. Тот вопросительно кривит бровь.

«Что же так долго».

Офицер не уходит дальше первого разворота. Неужели им встречались такие тонкие подделки, что требуется так тщательно рассматривать завитушки, подписи, печати? Живот урчит не прекращая, но ибтахины, делают вид, что не замечают этого. Наконец, офицер складывает книжицу, и, продолжая держать её в руках, смотрит на Юдей. Прищур не сбивает её с толку: человек за стеклом пытается замаскировать страх напускной суровостью.

— Осмотрите её, — бросает офицер и один из ибтахинов тут же делает шаг вперёд. Женщина закатывает глаза, устало поднимает руки. Её мысли роятся вокруг бюрократической глупости и вкусных ароматов, что долетают из кафетерия.