Наверху, к слову, оказалось совершенно безлюдно, хотя вид отсюда открывался действительно потрясающий. Здесь пространство обретало совершенно иной объём, и отсутствие посторонних соглядатаев не мешало мне наслаждаться красотой интерьера.

При всей моей нелюбви к Харду, не могу не отметить, что с чувством меры и вкуса у него, видимо, всё было в порядке. Учитывая его дурную славу, я ожидала в его апартаментах увидеть что-то помпезнoе и кричащее, но отнюдь не минималистичность форм и чёткую безупречность линий.

Простояв на галерее около получаса, я уже начала сомневаться в том, что Хард вообщe находится где-то здесь. А что? Вполне в его стиле — пригласить к себе гостей, а самому отправиться на прогулку по ночной Эйдэре. Хотя, как я посмотрю, гостям и без него было не скучно. Они пили, пробовали закуски, увлечённо беседовали между собой и разглядывали украшающие стены картины, такие же безумные по содержанию и смыслу, как этот дом и его хозяин.

Рокс, видя моё уныние, решил спуститься вниз ещё за парочкой напитков и заодно разведать у обслуги, где находится их работодатель. А пока друг отсутствовал, я решила пойти поискать дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок. Хард не должен был видеть ни смятения, ни тревоги на моём лице — ничего, что выдало бы ему истинную картину чувств.

Побродив по верхнему уровню, я подёргала на себя несколько находившихся там дверей, пока за одной из них не обнаружила то, что искала.

Освежив блеск на губах, я критически прошлась взглядом по собственному отражению в зеркале и осталась довольна тем, как выгляжу. Я надеялась, что мой внешний вид всё же усыпит бдительность тиррианца. Глупый, конечно, расчёт, что ард купится на мою уловку, но если верить слухам, этот мужчина — жуткий бабник, а значит, попробовать стоит, тем более что других средств воздействия на него у меня просто нет.

Шумно выдохнув, я решительно открыла дверь и, едва не снесла ею проходившего мимо мужчину.

— О, простите! Я вас не cильно ушибла? — я машинально коснулась ладонью рукава его пиджака, подняла глазa и замерла.

Слетевшие с губ слова медленно истаяли в воздухе, пока я смотрела, как удивлённо изгибается густая тёмная бровь тиррианца, а его высокий смуглый лоб прорезает горизонтальная складка.

Так близко я видела Грэя Харда впервые. Не знаю, что интересного в его внешности находили женщины, но его узкое лицо, чуть выдающийся вперёд подбородок, высокие скулы, глубокие носогубные складки и чёрные как смоль волосы, зачёсанные назад, придавали мужчине схожесть с какой-то хищной птицей. И взгляд у Харда был цепкий, пронизывающий, невольно хотелось поёжиться.

— Лирэ, какая неожиданность!

В одну секунду тиррианец вдруг преобразился, приобретая какую-то совершенно не свойственную ему любезность.

Я не успела даже среагировать, когда он, поймав мою руку, легко коснулся её губами, то ли напугав своими манерами до заикания, то ли шокировав настолько, что я, потеряв дар речи, заворожённо уставилась в его лицо, находящееся теперь невозможно близко к моему.

Глубокие лучи мимических морщинок прорезали уголки глаз Харда — тёмно-зелёных, затягивающих в себя, словно болото.

— Так принято приветствовать женщин у меня на родине — жест почтения и уважения, — видя моё замешательство, улыбнулся тиррианец. — Эта традиция перекочевала к нам со старой Земли и прижилась настолько основательно, что теперь никто даже не вспоминает, что она придумана не нами. А чтобы не прослыть невежей, мужчина не должен при посторонних целовать руку малознакомой даме. Так что я учёл все нюансы: здесь никого нет. — Хард развёл руками, демонстрируя отсутствие каких-либо свидeтелей рядом. — Но если вам было неприятно, великодушно прошу прощения!

Ург его забери! Вокруг действительно не было ни души, и хотя это именно то, что мне сейчас было нужно для откровенного разговора, такая приватность беседы меня несколько напугала.

Как бы это объяснить, чтобы вы меня поняли правильно? Просто мощная, подавляющая энергетика этого мужчины ощущалась мною на каком-то физическом уровне!

От него веяло силой, уверенностью и угрозой. Во всём облике Харда читался кричащий вызов. И дело даже не в том, что идеально скроенный костюм сидел на нём как влитой, подчёркивая все линии его фигуры, а это по традициям Эйдэры считалось недопустимым. И не в запахе его баснословно дорогого одеколона, скорее всего созданного по индивидуальному заказу, уж в этом я разбиралась. В глазах тиррианца я не заметила ни раскаяния, ни смирения. И его слова извинения мне показались такими же фальшивыми, как и благопристойный внешний вид, за которым он сейчас так удачно скрывался. Этот мужчина всегда делал то, что хотел, и плевал на мнение остальных с высоты своего Цахи-Центра. И даже знай он точно, что его приветственный жест мне неприятен, ард всё равно бы его повторил.

Будь я в ином положении, то обязательно бы сказала ему об этом, но у меня, к сожалению, сейчас не было другого выхода, как принять его правила игры.

— Очень необычная традиция, — я выдавила из себя такую невинную и кроткую улыбку, что самой захотелось расплакаться от умиления. — Но на Эйдэре, пожалуй, она вряд ли приживётся. Здесь её сочтут слишком… непристойной.

Теперь с моей улыбкой мог посоперничать ещё и мой смущённый румянец. Надеюсь, Хард не может понять, что это всего лишь спектакль?