— Думаю, что полученной энергии тебе хватит не то чтобы на всю жизнь, но на несколько лет уж точно.

— Хорошо бы так. А потом?

— Потом? — А ничего потом, будешь таким как сейчас, разве что помоложе слегка.

— А сам то ты как?

— Мне теперь силы хватит тоже надолго, если конечно расходовать умеренно. Обряд был довольно удачным, учитывая кустарные условия проведения.

Архимаг действительно чувствовал себя отлично, впервые за всё время пребывания на Земле. Наконец он укрепил тело на достаточно долгий период времени, и запасся изрядным количеством энергии. Правда, волнений тоже добавилось. Ритуал дал неожиданно много маны, гораздо больше, чем то, на которое рассчитывал Витольд. Причина крылась в церковных свечах: они оказались очень удачными артефактами для некромансерских ритуалов. Создавалось впечатление, что в отличие от простых свечей, являвшихся простыми трансмиттерами маны, церковные сами по себе имели запас внутренней энергии. В процессе обряда архимагу удалось то ли добавить их энергию к общему потоку получаемой маны, то ли усилить её приток при ритуале, то ли зачерпнуть её с помощью свечей из какого–то другого источника.

Неожиданно сильная энергетическая волна не доставила боли и неприятных ощущений волшебнику, но зато добавила тревог и опасений. Обрушившийся неожиданный шквал энергии маг не смог целиком поглотить и заблокировать вследствие его полной неожиданности. Ударной волной зацепило и Валерика, но это было не главное, гораздо хуже было то, что теперь любой маг совершенно чётко знал о проведенном ритуале. Даже подмастерье или студент начальных курсов легко засёк бы место и время ритуала, а наведенные изменения астральных проекций теперь годами будут отмечать это место. Сейчас ему требовалось убраться как можно дальше отсюда.

Задействовав поисковое заклинание на Марлюка, мастер легко побежал вглубь леса, Валерик ломанулся за ним. По дороге архимаг был задумчив, и было над чем. Для начала, зайдя в церковь, он впервые почувствовал, что кто–то использует это здание для работы с астралом, и многие вещи там являлись артефактами, очень странными, с совершенно непривычным полем, но очевидными артефактами. В отличие от привычных Керданских магических вещей, церковная утварь при взгляде из астрала не светилась, а как бы была покрыта очень тонкой красноватой и очень горячей плёнкой. Если её надрезать, то прямо в астрал начинал бить поток энергии, но энергии настолько хаотичной, что собрать её мастер сейчас не смог бы, тут надо было понять её природу. В абсолютных цифрах количество накопленной маны в церковной утвари было не так уж и велико, мастер в своих опытах на Кердане оперировал гораздо б'oльшими энергиями, да и сегодняшний ритуал дал маны больше, чем во всей той церкви. Однако в масштабах этого, бедного на магию, мира такие запасы выглядели внушительно.

Насколько понимал мастер, во всей этой религии было что–то магическое, скорее всего какая–то странная разновидность магии, совершенно незнакомая на Кердане. Кроме того, абсолютно непонятным оставалось странное отношение его приятелей к религии: пока, все кого он видел, на любой его вопрос реагировали с издёвкой, похоже что эта магия здесь не котировалась, но какая тогда? Другой мастер ещё не видел. И кто такой бог? Его личность очень сильно интересовала Витольда: по тому, что он слышал и накопал в Васиной памяти, выходило, что это один или несколько магов очень высокого уровня. Он даже не смог разобраться: сколько этих богов вообще, где их искать и т. п. Витольд вздохнул: «вопросов как всегда больше, чем ответов» — и, тем не менее, архимаг мог бы сказать, что именно сейчас он по настоящему счастлив.

Ему удалось то, что не удавалось никому на Кердане: посетить другую Вселенную, понаблюдать как ведёт себя реальность в условиях других констант континуума. А теперь он наткнулся и на новый вид магии. Безусловно, эксперимент удался, единственное, что беспокоило волшебника, это Лайла. Только сейчас он ощутил в полной мере, насколько много его ученица значила для него. Каждый день в новом мире только увеличивал тоску и тревоги архимага, кроме того, ему очень не хватало её весёлого смеха и рассудительных советов. Маг прочувствовал, что последние лет пятьдесят он привык к помощи и поддержке со стороны Лайлы. Нет, конечно, он и сам может всё сделать, но насколько же приятнее и легче жить, когда рядом было это весёлое, озорное, чертовски привлекательное и исключительно талантливое существо!

Несмотря на то, что он перед трансгрессией сделал всё мыслимое и немыслимое, для того чтобы обезопасить Лайлу, архимаг с каждым днём тревожился всё сильнее и сильнее. Особенно его беспокоил Мартиньи, который, во–первых, жил в непосредственной близости. А во–вторых, и в этом Витольд был уверен, случись что Председатель Совета первый попытается прикончить и его, и Лайлу. И, наконец, в-третьих, Мартиньи имел исключительных нюх на то, чтоб появиться в нужное время в нужном месте — именно в том, где его участие доставило бы максимальные проблемы всем окружающим. Уже несколько раз мастер был свидетелем, когда кто–то из архимагов, став жертвой неудачного аркана, и временно потеряв значительную часть своей силы, непременно тот час становились его добычей. Причём, оставалось совершенно непонятным, как старый лис узнавал о неприятностях других магов и оказывался именно в тот момент рядом.

Вася тщательно пытался сделать как сказала Лайла, чтобы освободить лицо, и у него ничегошеньки не выходило. Он взмок, ему стало жарко, по всему телу вдруг распространился жуткий зуд, но толку не было. Лайла, похоже, сама устала от подобных усилий, и теперь становилось очевидным, что девушку постепенно размаривает сон. Выбившись из сил, Вася заснул, причём, похоже, одновременно с Лайлой. Ему снилось, как он висит напротив волшебницы и она так мило улыбается ему, так сексуально и привлекательно, что Васе вдруг безумно захотелось близости с этой ведьмой. Не то чтобы он её полюбил, но полгода в армии, потом чудовищный стресс с этими их экспериментами, и вот теперь он висит всего в метре от такой чертовски красивой и юной девушки. Вася просто не мог сдерживаться, а лицо Лайлы, которая, по–видимому, тоже спала, так призывно улыбалось ему, куда–то подевался и нанесенный Васей уродливый шрам и чудовищное старение ведьмы из–за последнего колдовства. Вася во сне чувствовал себя просто обезумевшим от распирающего желания приблизиться к ведьме и поцеловать её губы. Лайла же во сне была такой, какой он увидел её первый раз, в замке, ещё не с обезображенным лицом и не уставшую, в красивом чистом платье и от неё доносился тонкий аромат каких–то незнакомых духов, который и вовсе подавлял любой его контроль над своими поступками.

Не в силах больше сдерживаться, Вася стал рукой пытаться дотронуться до лица Лайлы, хотелось просто погладить её гладкую кожу на щеке, почувствовать тепло её тела. Но рука Васи всё время наталкивалась на какую–то преграду, как будто плёнку — прозрачную, невидимую, очень слабо податливую и крепкую. Изнывая от желания, он снова и снова пытался нащупать рукой путь к Лайле, но плёнка, которая, похоже, окружала его со всех сторон, постоянно препятствовала этому. Тогда, взревев от ярости и отчаяния, Вася со всех сил ударил рукой по своему кокону, и ткань кокона неожиданно не выдержала, а его рука провалилась наружу. Вася протянулся к чародейке, но не хватало буквально нескольких сантиметров. Он отчаянно пытался достать рукой до лица Лайлы, почему–то в тот момент ему показалось это чрезвычайно важным — именно дотронуться до Лайлы, во что бы то ни стало. Но проклятые буквально два сантиметра никак не получалось преодолеть: было слишком далеко, как вдруг внезапно Лайла во сне улыбнулась, вытянула шею и сама потянулась навстречу Васиной руке. Прикосновение к лицу Лайлы было похоже на удар током. Пальцы словно попали в розетку: дикий разряд пробил всё тело Васи, кокон из прозрачного стал каким–то зеленоватым, посыпался сноп искр во разные стороны, он на мгновение оглох. От сильного жара, обдавшего всё тело, Вася проснулся, попробовал закричать и понял, что не может.