Сейчас Крис сидел в своем укрытии недалеко от главного входа, но пока что из дворца никто не выходил, только слуги ходили туда-сюда, подготавливая дворец к приему гостей. Крису было сказано оставаться здесь до утра. Если честно, ему было не по себе находиться здесь. Все в этом месте было каким-то искусственным и неживым, словно вечный маскарад в летнюю ночь, который никогда не заканчивается. Словно полная противоположность привычно оживленному Кабуки-те, где все время бурлит жизнь, раздается смех, и кто-то куда-то спешит.

Крис постарался успокоить свое разыгравшееся воображение, и спокойно продолжать наблюдение. На какое-то мгновение ему показалось, что из окна второго этажа проскользнула тень. Но парень не почувствовал даже запаха вампира, а потому сбросил это на игру воображение, дедь сидя тут в ожидании чего-то, так и хочется, чтобы это что-то, наконец, снизошло на него. Парень оперся на ствол дерева, скрестив руки на груди. Ему хотелось вернуться обратно в город и следить за сохранностью девушки. Именно сегодня ему мучило чувство, что не здесь ему место, а там, в тени ярко освещенных улиц Синдзюку.

Флоренс резко повернулась в сторону голоса — никого, как и ожидалось. Девушка замерла, стараясь дышать как можно реже, прислушиваясь к происходящему в доме. Но ответом ей была лишь звонкая тишина, и сгущающаяся вокруг тьма. Показалось? Нет, голос был слишком четким, чтобы списать его на простую галлюцинацию. Ну, либо можно было прописать ее в палату номер шесть, с такими голосами в голове. Флоренс услышала легкий шорох, едва уловимый, будто бабочка взмахнула крыльями. Это немного сбило с толку, никогда она еще не обладала столь чутким слухом. Ее начала бить крупная дрожь, от медленного осознания, что в доме был кто-то, чьи намерения были не ясны. Она попыталась набрать в легкие побольше воздуха, но словно что-то сжимало ее в тиски, и она едва могла рвано дышать. Сердце бешено заколотилось, нарушая тишину. Девушка на ватных ногах направилась в сторону кухонного стола, стараясь ступать как можно тише. Выхватив из подставки длинный острый нож, Флоренс словно бы почувствовала себя вовсе оружии, и страх отступил. Резкий всплеск адреналина подавил ненужное чувство, и девушка, сжимая до скрипа зубы, направилась в зал, попутно осматривая все вокруг. Флоренс даже не заметила, что во всем доме выключился свет. Она быстро переместилась в зал, не переставая озираться.

— Этот огонек нравится мне больше твоего страха.

Вновь этот же голос из ниоткуда. Девушку уже начинало это раздражать. Страх, казалось, растворился в ярости, застилая пеленой глаза.

— Что ж, я буду с нетерпением ждать следующей нашей встречи, — раздалось где-то совсем близко.

Флоренс показалось, что источник голоса находится прямо перед ней, но она не видела его. Ей казалось, что язык прилип к небу — она не могла вымолвить ни слова, все тело парализовало. Девушка не знала, сколько так простояла, но больше ничего не происходило. Голос умолк. Где-то внутри словно щелкнул выключатель, и тело снова стало подвижным. Флоренс покрутила запястьем, проверяя, насколько может доверять своему телу. По очереди она покрутила запястья, переставила ноги, потом повернулась вправо и влево, окончательно убедившись, что может контролировать движения. Она выдохнула, пропуская через горло накопившийся углекислый газ. Только сейчас она поняла, что в доме совершенно темно: все источники света были выключены. Как же она до этого не замечала, что едва ли может различить очертания дивана перед ней. Пару мгновений назад, все было четким, словно бы в окно лился солнечный свет, но сейчас тьма вновь окутала дом. Флоренс непонимающе озиралась, списав это на выброс адреналина, и страх — как говорится, чего только люди не делают, когда их жизнь находится в опасности.

Девушка обошла весь дом, крепко сжимая в руке нож. По сути она не смогла бы им даже по достоинству воспользоваться, но его тяжесть в руке слегка успокаивала нервы. Она включала свет во всех комнатах и выключала, покидая их. Наконец, успокоившись, Флоренс вернулась в свою комнату. Она устало села на кровать и на пару минут прикрыла глаза, приходя в себя. Ложиться спать теперь, было страшно, так что Флоренс решила, что дождется Рэнджина. Она положила нож на тумбочку рядом с кроватью, быстро переоделась в одну из своих кружевных ночнушек и, взяв с полки книжку, забралась в кровать.

Рэнджин толкнул приоткрытую дверь. Она тихо отворилась и перед глазами Рэна предстала очень милая картина. Все напряжение как рукой сняло. Флоренс, судя по всему, читала пред сном, сейчас книжка лежала на одеяле, выскользнув из расслабленной руки. Голову девушка уронила в бок, под совершенно неудобным углом. Интересно как она вообще так уснула? Рэн тихо подошел к постели, убрал книжку на тумбочку. Его взгляд остекленел. Там лежал нож, большой кухонный нож. Значит, кто-то все же побывал в их доме, и Флоренс это тоже почувствовала. Как — он не знал, но обязательно поинтересуется у Флоренс утром. Решив пока не ломать себе голову, мужчина повернулся опять к девушке, и скользнув рукой ей за спину, аккуратно опустил девушку до лежачего состояния. Флоренс слегка вздрогнула и нахмурилась.

— Ш-ш.

Ему удалось уложить девушку поудобнее, не разбудив ее. Уходя, он выключил лампу, которая находилась над кроватью. Мужчина обошел весь дом. Кое-где еще остались сгустки энергии, но их становилось все меньше, они достаточно быстро исчезали. Отсюда напрашивался вывод, что пришедший сюда был не только сильным вампиром, но и не просто случайно забредшим сюда гостем. Последний сгусток энергии, находящийся в гостиной, исчез. Удостоверившись в отсутствии опасности, Рэнджин решил перестать бороться с желанием налить себе виски со льдом. Взяв напиток, он развалился на диване. Его взгляд непроизвольно упал на стоящее рядом фортепиано. Когда-то они с Флоренс устраивали на пару целые музыкальные сессии, поочередно играя на полюбившемся обоим инструменте.

— Что это ты тут играешь? — Рэн склонился над вздрогнувшей девчушкой.

— Не смотри! И не слушай! — зарделась она, быстро закрывая от него ноты.

Губы мужчины тут же растянулись в хитрой улыбке. Они начали небольшую драку за обладание несчастными листами с нотами и в итоге, они, запыхавшиеся, растрепанные, лежали среди раскиданных диванных подушек на полу, и счастливо улыбались. Вернее одиннадцатилетняя девчушка улыбалась, а он лишь прикрыв глаза, умиротворенно лежал, слегка приподняв края губ. Вокруг них были разбросаны те самые листы с нотами, это был полонез Огинского. Достаточно трудное произведение для одиннадцатилетней девочки. Внутри разлилось тепло от понимания того, что она учила это для него, даже, невзирая на сложность. Когда они отдышались, то поставили диск с этим полонезом. Рэнджин вновь развалился на диване, а Флоренс удобно устроив свою голову на его коленях, прикрыла глаза. Они слушали пластинку с классическими произведениями еще около часа, пока желудок девчушки не подал признаки жизни. Сделав музыку громче, они переместились на кухню.